– Ой! – повторил мальчишка. – Извините, дедушка!
Мастер Бабочек втянул воздух, раздувая ноздри:
– Какой я тебе дедушка, мелочь! Сейчас в сугроб закопаю! – и, прихрамывая побежал за мальчишкой, прямо в компанию играющих детей. – Уууу, поймаю – утащу!
Вааль неторопливо подошел, стараясь не поскользнуться, и местами опираясь на трость. Он не мог бы бегать, если б захотел. Старость… не радость. Он понимал, что Левский пытался до него донести. Но его уже не трогали ни друзья, ни развлечения. Наверное, он попытается сделать что-то грандиозное, чтобы выпустить всю кровь и всю жизнь за раз. Чтоб уйти в порыве творца, а не медленно загибаться.
– Левский, черт! – он принялся вытряхивать снег из-за воротника. Хихикая, к нему подошел друг.
– Ну, кто из нас зануда, а? – Мастер Бабочек был весь в снегу, пуговица на пальто оторвалась, и был виден ремень на брюках. Шапка съехала, из кармана торчали мокрые рукавицы.
Дети расходились, кого звали родители, кто уходил сам. И только тот, первый мальчишка потерянно стоял посреди брошенных снежных руин.
– Тебе чего? – спросил Левский. – Что-то случилось?
– Деду… Дяденька, – поправился он, – а вы меня правда схватите и заберете?
В глазах светилась надежда? Страх? Мастер только сейчас заметил – мальчишка лет десяти был в рваной куртке, тонких ботинках и старых штанах не по размеру. Наверняка из приюта.
– Или у вашего папы уже есть внуки? – ребенок явно услышал фразу у кого-то из взрослых, но прозвучало это искренне и наивно. Мастера сразу не поняли, а потом Левский засмеялся в голос.
– У папы… есть… внуки… ой .. не могу… ох ты мой папочка!
Тут не выдержал уже Вааль.
– Не смейся, Левский! Я не так уж старше тебя выгляжу! И стоит уже пойти домой! А то простудимся.
– Верно, – кивнул Левский. – Пойдем парень. Так и быть, злой дяденька тебя похитит и заставит делать бабочек. Мва-ха-ха-ха!
***
Накормив мальчишку и уложив спать, два мастера снова уселись за стол. Два мастера-Гончара, потратившие свои жизни на чудеса. Мастеру Бабочек, главе Академии, Васику Левскому было тридцать семь календарных лет, а его другу, герою Фариона, мастеру орлов Таале Ваалю – двадцать девять.
– Ну вот, теперь и у меня будет ученик, – легкомысленно сказал Левский.– Вот за это и выпьем. А если тебе нечему радоваться – вспомни Фарион, который ты спас. И научи своего ученика радоваться, а не пестовать чувство вины. Научи не прятаться в творчестве, как мы. Научи творить ради других. Ты ведь можешь, Вааль.
И совсем уже тихо добавил:
– Я не хочу хоронить тебя раньше времени, друг.
Нет больше чудес