Андрей посмотрел на меня с удивлением, облизнул губы и опустив глаза сильно задумался. Такое ощущение, что для него этот вопрос был не из простых и это уже было хорошо. По сути, мне было уже все равно что именно он сейчас ответит, сам факт того, что он начал размышлять над этим вопросом уже говорил о многом.
– Нужно еще знаний, найти аргументы юным яблокам по равенству от самых тонких облаков теряются у разных искр старых туфель.
– Ну вот и хорошо, раз ты сомневаешься в единой вселенной, нет смысла уточнять галактику, звезду, а уж тем более планету. Давай попробуем пройтись по математике. В нашей вселенной есть множество разных формул, но давай начнем с самого простого, смотри: ноль, один, два, три… – я загибал пальцы по одному, пока не досчитал до девяти, а затем растопырил все пальцы разом и произнес. – Десять! У нас десять пальцев и мы считаем десятками, а как считаешь ты? Какое наибольшее однозначное число ты можешь назвать?
Андрей вновь посмотрел на свои руки, быстро подвигал пальцами, словно гитарист, который репетирует мелодию без гитары, судя по выражению его лица его это немало удивило. Ему было даже забавно, что он может шевелить пальцами и при этом чувствовать их.
– Математика, понимаешь? – уточнил я, на случай если он забыл, о чем мы беседуем. – У вас же есть математика?
– Новая естественная тяга, – Андрей запнулся и снова принялся перебирать пальцами, как гитарист. – Мышление иногда надо еще скинуть часть изменений, так актуальней, если можно.
Я снова положил руки на стол, но вместо приятного голоса, у меня в ухе разразился локальный апокалипсис. быть может что-то случилось с волной или как-то сбилась кодировка, но это было просто ужасно. Суфлер пищал, скрипел и щелкал на все голоса, словно мышь, попугай и дельфин решили спеть трио на максималках. Я с трудом сдерживался, чтобы не выдернуть суфлера прямо на глазах у Андрея, но побоялся его испугать.
Через несколько секунд какофония прекратилась и измученное ухо вздохнуло с облегчением, поистине был прав тот, кто сказал: “Хочешь сделать человеку хорошо, сделай ему плохо, а затем верни как было”, – я испытывал истинное блаженство от этой тишины. Поскольку связь была потеряна, мне стоило покинуть кабинет, но, прежде чем я вышел, я решил кое-что сказать.
– Андрей, возможно, мы никогда не сможем разобрать то, что ты нам говорил, а ты никогда не поймешь сказанного нами, но мы есть друг для друга и это чудо. Ты знаешь, я всю жизнь пытался разобрать письмена других людей, но я всегда был уверен, что они существовали. Но ты, смог показать мне другую сторону проблемы, я даже не предполагал, что разум и понимание смысла, может настолько сильно отличаться что мы не сможем понять друг друга.