– Наши обязательства являются тем единственным белым яблоком, после отношений на их мокром алкогольном юге, – произнес Андрей, с такой интонацией, словно он считал разговор не законченным.
Я плавно встал, стараясь не пугать резкими движениями и принялся судорожно вспоминать, поворачивался Сергей спиной к Андрею или нет? В конце концов, я решил, что мне ничто не угрожает и развернувшись зашагал к двери.
– По разным ощущениям, щели античности… Исчезают, – произнес мне вдогонку Андрей, когда я был уже у самой двери.
Я обернулся и решил ответить хоть что-то на его реплику:
– Должно быть у вас очень красивый язык, хотел бы я услышать ваши стихи, песни или хотя бы музыку…
– Твое… – Андрей с досадой стукнул кулаком по столу, словно я напомнил ему что-то очень грустное. – Известное солнце лишилось… – Он снова стукнул по столу уже двумя руками и это не на шутку меня испугало… – История шла авторскими линиями, естественный ёж. – договорив, он устало опустился на стул и резко выдохнул, словно пытался что-то мне доказать, да так и не смог. – Ярко, упоительно хочется отдохнуть, жаль устал.
На миг мне показалось, что эта фраза была наполнена смыслом, она не резала слух и ее мог произнести человек. Особенно, если эта была лишь часть мысли, вырванная из контекста. Но я уже слишком много слышал, чтобы вот так просто поддаться искушению и остаться в комнате, да и суфлера надо было как-то заменить.
Я нажал на ручку двери и вышел из комнаты в маленький и тесный тамбур. Как только я запер за собой дверь, на меня опустилась темнота. Сначала мне показалось, что меня уже ждут и стоит мне хлопнуть дверью, как сразу отворится вторая, и меня начнут расспрашивать о том, как я себя чувствую или что случилось, и почему я решил выйти, но не тут-то было.
Темнота была абсолютной, видимо двери были хорошо подогнаны, и даже искорка света не проникала. “Интересно, а они случаем не герметичны?”, – подумал я, пока ощупывал вторую дверь, дабы убедиться, что меня не обманули и на ней и впрямь нет ручки.
Интересно, а как себя чувствовал тот, кто был вместо Андрея? Вот так же, в кромешной тьме, не понимая направления и ощущая лишь силу притяжения? Что, если он совсем другой, настолько другой, что мы просто не понимаем друг друга? Если его помыслы, стремления и цели совершенно иные, настолько, что мы даже не можем себе это представить?
Мы так привыкли к инопланетянам из фильмов, к добрым, злым, двуногим или похожим на осьминогов, но все это, по сути, наше, земное. Что, если они совершенно другие? Как мы можем быть уверены хоть в чем-то? Было бы очень хорошо, если бы мы встретили двуногих, пусть даже страшных, но похожих на нас. Или пусть не двуногих, но, чтобы они тоже разговаривали, понимали, что такое добро и зло, воспринимали бы смерть, так же как мы.