К написанию данного рассказа меня склонили два знакомых графомана, всучив пособие для литературных бездарностей от Эльвиры Барякиной, со словами:
– Твоя непредсказуемая и зигзагообразная писанина отталкивает и пугает читающую публику. Мастерица (Барякина) указывает на недопустимость множества героев, а также, сюжетных отклонений.
Любопытства ради, решил я попробовать следовать советам юной наставницы – метрессы. Получаться стало нечто похожее на тропку к кустам за дачным участком, когда туалет ещё не построен, или на сухую тонкую жердь.
Терминология не моя. Приятель-интеллектуал Слава, из Белоруссии, мягко пресек мои попытки следовать идиотическим советам:
– Если линия сюжета пряма, как тело паралитика на жесткой кровати, а не содержит ответвлений и замысловатых интриг с любопытными фактами, только занудный читатель, вроде меланхолично жующей коровы, сумеет одолеть такую книжонку. Ты внимательно почитай эту «барякинщину». Она утверждает, что в русском языке нет альтернативы англицизма «штанишник» (человек, чувствующий задницей). Да полный бред! Я подозреваю её в не совсем отечественном происхождении. Достаточно вспомнить: жопочуй,чуйник, интуитивник, задонюх… хотя последнее можно трактовать двояко…
В общем он вернул в строки свойственный мне юмор.
… События 1947 года в деревне, стране и мире, развивались интересным образом. Разгоралась холодная война, в СССР отменили карточную систему и провели денежную реформу, а в Колычёвском доме инвалидов устроили борьбу со вшами и добились выделения новых простыней и одеял, взамен дырявых и расползающихся, а также поставок одежды и обуви. Успеха удалось достичь благодаря новому директору. Нет, им не стал капитан Бурмистров. Прибыл новый назначенец полковник, а Георгий ему энергично помогал. Под его руководством запустили пилораму и соорудили огромные арочные ворота из дерева, для дополнительного въезда на территорию. На воротах рельефно выделялись цифры 1947, вырезанные с претензией на изыск местным столяром-гробовщиком.
Марию, по совместительству, назначили дополнительно завклубом заведения. Иной читатель тепличного воспитания, воскликнет:
«Вот завирает! Мало того, лишнюю должность приплёл, так ещё о ребёнке забыл. А как же отпуск по уходу за детьми?»
Так вот, тепличные пусть ужаснуться: в то время рожали много, а насчёт послаблений – разрешали бегать домой кормить грудью…
Сестра Марии – Клавдия, к тому времени также обзавелась ребёнком. Мало того, сёстры рассорились до конца жизни, но это произошло чуть раньше.
Юная семейная пара наслаждалась брачным счастьем уже недели полторы, когда старшая сестра робко объявила о попытке замужества.