Две строчки, первая из которых принадлежала ему, он выдал под одобрительный шум:
Противник – малохольный жид
И враг бежит, бежит, бежит.
Вскоре Сара Фишелевна Грюнберг, вышла замуж за коллегу и превратилась в любимую учительницу русского языка и литературы Светлану Филипповну Медведеву….
Как-то январским днём 1953 года заглянул в библиотеку директор Градов, собственной, холёной, гладко выбритой персоной:
– Как ваши дела Мария Петровна? Всё ли в библиотеке в порядке?
Жена заместителя директора встревоженно подумала: «Зачем припёрся?», но вида не подала и, с официальной суховатой вежливостью ответила:
– Да, товарищ Градов, всё в полном порядке.
– А мне доложили, что у вас запрещенный Есенин имеется. Не дадите ли его почитать? И ещё: зачем так казённо обращаться? Гораздо проще по имени отчеству, вам, можно просто по имени.
Мария лихорадочно соображала: он что, пытается поймать на запрещёнке, или клинья ко мне подбивает, а, может и вправду лишь хочет почитать книжки великого поэта? Не совсем уверенно улыбнувшись, библиотекарша возразила:
– Что вы, сомнительная литература, по которой принимались решения, списана полностью. Вот, пожалуйста, копия акта: Мандельштам, Васильев, Хлебников, Багрицкий, Пильняк, Ахматова, Гумилев, Зощенко… списано и уничтожено… глядите – число, подписи членов комиссии.
– Да я понял, но фамилия Есенин что-то вами не названа. Я же просто почитать хотел.
– Есть там Есенин и ещё десяток авторов, я не стала перечислять всех, чтобы не утомить.
– Жаль, жаль – Градов мечтательно облокотился на стойку перед библиотекарским столом:
Я скажу: не надо рая,
Дайте родину мою…
Мартовское известие о болезни Сталина, поразило страну неожиданностью и нелепостью. Казалось, что великий вождь и болезнь, а, тем более смерть, – вещи не совместимые. Природа, однако, доказала – доктрина Марса никакого влияния на продолжительность (естественную) жизни не имеет.
Градову и Бурмистрову посчастливилось на траурном прощании с вождём поприсутствовать. Вернулись руководители дома инвалидов изрядно помятыми и растерянными.
Жизнь завертелась с карусельной быстротой и невероятными, почти революционными изменениями. Мгновенно, как5 по волшебству, прекратилось «дело врачей», свелась на нет антисемитская истерия и был арестован страшный Рюмин. Из лагерей высыпали толпы амнистированных уголовников и немногие политические, имеющие связи и родственников «наверху». Не прошло и четырёх месяцев, как арестовали всесильного Лаврентия Берию, а заодно, наиболее одиозных фигур тайной полиции, вроде Гоглидзе, Мешика, Кобулова, Деканозова и пр.