Штурм подозревал, что вряд ли ему когда дадут ответ на эти вопросы. Да и не стремился их задавать, боясь обрушить хрупкие мостики понимания, что Колин наконец начал наводить с командой. Но результат, как говорится, налицо — уж лучше Оружейник–цундере, скрывающий, что они вдруг стали ему дороги, чем Оружейник, для которого они и город действительно далеко не на первом месте в списке приоритетов.
«Оздоровительная порка, однако», хмыкнул про себя Штурм, вспоминая месяц–без–силы Оружейника. «Оказывается, иногда достаточно перестать быть сверхчеловеком, чтобы научится просто быть человеком. Интересно, а на других тоже мог бы сработать терапевтический эффект?»
Оружейник начал заворачивать к западу, к холмам, где был разбит временный госпиталь. Штурм протестующе заорал:
— Я хочу досмотреть шоу до конца!
— У тебя грудину вскрыло, если ты не заметил! — донесся ответ Оружейника. — Непонятно, как ты вообще в сознании!
— Я под усилением Кастер!
— Когда оно закончится, станет в десять раз хуже! Все повреждения заболят так, словно пытаются отомстить за время, что ты их игнорировал!
— Плевать! Такое просто нельзя пропустить!
А внизу изо всех сил драпал к заливу на трех лапах безголовый Левиафан. Его преследовали все, кто еще мог. Штурм кожей чувствовал охватившее людей воодушевление: Губитель БЕЖАЛ, бежал от них! Ему наконец показали, почему не стоит недооценивать силу Человечества! Левиафан буквально терся грудью об землю, и правда чем–то напоминая самую уродливую на свете игуану, прикрывался от ударов вернувшимся к нему водяным шлейфом. Маски наскакивали со всех сторон, терзали спину и бока твари, пытаясь опрокинуть, открыть главную рану — раз Левиафан так драпанул, значит Кастер и правда добурилась до чего–то для твари важного. Ближе всех преследовали монстра Триумвират: Легенда мчался над самой спиной Левиафана, осыпал Губителя непрерывным потоком лучей; Эйдолон чередовал залпы огненными шарами с синеватыми лезвиями непонятно чего, срывавшимися у него с пальцев и глубоко рассекавшими спину твари; Александрия мелькала то справа, то слева, при любой возможности пытаясь вцепиться, разорвать плоть, сокрушить кости, расширить оставленные соратниками раны.
Левиафан не отвечал на удары, он ломился к океану по кратчайшему пути, он БЕЖАЛ из города. Бежал от НИХ! Впервые за столько лет Губителю без вмешательства Сына нанесли ТАКИЕ раны!
Оторванный Александрией хвост, отхваченная Оружейником башка, отрубленная Эйдолоном рука… И сейчас маски отчаянно надеялись, что сегодня все–таки получится взять главный трофей.