Его голос прозвучал раскатом отдаленного грома, и я, испуганно вздрогнув, прижала к груди жалобно пискнувшую псинку.
Негромкий голос Филидэля нарушил злую магию момента.
– Тионг, оставьте. Она просто не знает. Люди потеряли память, потеряли веру, их мир отдаляется от нашего все дальше, а духи природы засыпают или уходят на сторону мира холмов. Пряха короля не знает о древних богах. Пряха короля не ведает о духах стихий. Пряха короля является человеком в самом классическом понимании этого слова. И его величество не пытается открыть ей больше, чем нужно для продуктивной работы. Зачем читать инструменту историю?
От этих слов у меня зазвенело в голове. Стало пусто и странно, а еще тянуло в животе, и в горле словно ком застрял. Лишь пальцы нервно, торопливо гладили маленькую гончую, словно эти простые движения сейчас являлись самыми важными в мире.
Слушать дипломата было невыносимо, но не слушать я не могла. А Благой, разумеется, остановился далеко не сразу, еще некоторое время поразглагольствовал на тему истин, забытых родом человеческим. А я понимала, что вроде можно вступить с ним в дискуссию, но зачем? Что я докажу этому фейри? У него за плечами бесконечность лет, более чем достаточный срок для того, чтобы составить свое мнение, свою позицию. И поколебать ее будет непросто. А главное – надо ли?
Мне действительно нужно переживать и пытаться втолковать двум вечным дивным лордом то, что мы, люди, все же достойны уважения и внимания. Да и чем я буду аргументировать? Вот я, простая портниха? Я же, в сущности, обычный человек! Среднестатистический обыватель. Все, что я могу сказать: «Ребятки, я шью вообще-то лучше королевского портного!»
Но что-то подсказывает, что это не аргумент. А еще – в данный момент – голословное утверждение. Так что надо заканчивать этот отвратительный разговор, возвращаться к себе и приниматься за работу.
Теперь для меня дело чести сшить платье в разы лучше, чем те, в которых придут дивные леди! Я не буду отвечать за весь свой род. Но за себя скажу! Делом, а не словом.
– Господа, спасибо за увлекательную беседу, но, боюсь, мне пора. – Я решительно поднялась, аккуратно перехватив щенка под пузико. Она вздохнула, и тотчас принялась вертеться, пытаясь облизать все мои пальцы разом. – Цыц!
– Кстати, вы дали гончей имя? И собираетесь ли участвовать с ней в охоте? – вдруг спросил Тионг.
Я посмотрела вниз, и голубые глаза на белой мордочке одарили меня обожающим взором.
– Лула, – со смешком ответила я, почесав той грудку. – Наверное, ее будут звать Лула. А охота – вряд ли. Щенок ведь, бежать наравне со сворой она не сможет.