Иван вернулся к девушке и, увидев на её лодыжке кровь, присел и осмотрел рану. Очевидно, убегая, девушка наступила на сухой сук, который вонзился в ногу чуть выше сустава, оставив там занозу. Ванька приподнял изящную ножку и, водрузив её на своё колено, осмотрел рану, а затем, отработанным с детства приёмом выдернул занозу. Девушка вскрикнула от боли, а из открытой раны сильнее, чем прежде стала сочиться кровь. Иван отвязал от своего камзола кожаный шнурок и перетянул им икру повыше раны.
– Как тебя зовут?
– Варя, – ответила девушка.
– А я – Иван, – оглядывая землю вокруг, ответил Ванька.
Тут он заметил то, что искал и, аккуратно освободившись от Вариной ноги, сорвал несколько листьев, пожевал и приложил кашицу к ране.
– Придерживай, чтоб не отстало. Я сейчас придумаю, как с тобой дальше быть, – сказал Иван и направился к Вихру, который с интересом наблюдал за Ванькиными манипуляциями.
– Возвращаемся во дворец? – спросил Вихор, пытаясь скрыть ироничную улыбку.
– Бери одного охранника и езжай, а я отвезу Варвару к ней домой. И прошу помалкивать о том, что здесь произошло, лишние домыслы и сплетни мне не нужны, – приказал Иван.
– Демьян спросит куда ты делся, ему тоже не говорить? – уточнил Вихор.
– Скажешь, что я дубовые веники для бани заготавливаю, – усмехнулся Иван. – Он поймёт.
Вихор ускакал, а Ванька вернулся к девушке, которая покорно придерживала компресс на ноге, разглядывая исподтишка молодого заботливого красавца. Охранник подвёл Дрозда и застыл в ожидании приказа.
«Поедете за мной, правда куда, я ещё не знаю», – сказал Иван и, подхватив Варю на руки, водрузил в седло Дрозда, затем вскочил сам. Прижавшись к девичьей спине и обращаясь к Варваре, сказал:
– Показывай дорогу к дому.
Пока они неспешно трусили в деревеньку, где проживала Варвара, Иван разглядывал толстую пшеничную косу, свисавшую обок, бело-розовое плечо, обнажившееся сквозь разорванный сарафан, и вдыхал терпкий запах волос, окрашенный лёгким мускусным ароматом девичьей кожи. Вынужденные прикосновения волновали кровь, вызывая приливы нежности, переходящие в возбуждение. Эти ощущения были сладостны и настолько внове, что Ванька многое бы отдал, чтобы дом Вари оказался на другом конце Омутляндии. Когда кавалькада подъехала к небольшой избе, Иван с большой неохотой снял девушку с коня и, держа её на руках, спросил:
– Сама пойдёшь или в дом отнести?
– Угу, – проронила Варвара, боясь поднять взгляд на Ивана.
– Понял, – ответил Ваня и понёс девушку в избу.
Но у порога Варя выскользнула из Ванькиных объятий, стрельнула в него изумрудным глазом, чмокнула в щёку и юркнула за дверь, оставив ошалевшего юношу в глубоком недоумении. Охранники демонстративно отвернули головы в сторону, намеренно показывая, что они ничего не видят, но на их рожах гуляли глумливые улыбки. Растерянный Иван постоял ещё немного, как будто соображая, что делать дальше, а потом вскочил в седло и дал шпоры Дрозду. Пытаясь сбить наваждение, Ванька пустил коня в галоп, но так и не смог разобраться в том, что с ним произошло. «Когда же Настя вернётся? Она мне мозги быстро на место поставит», – подумал он, въезжая в дворцовые ворота.