– А вас как угораздило? – Морган не мог долго стоять, и сцепив зубы до скрипа, он присел в полумрак, почти полностью скрывшись в сумраке. Туз пересказал случившиеся, не смотря в сторону Моргана.
– Эти ублюдки что-то замышляют. В соседних таких же ямах собраны ещё несколько отделов «Патруля». – Морган задумчиво тёр лоб и тут его осенило. – Лагерь «Мясников», тот, что в часе езды до «Сейбр-Ринг»?
– Он самый. – Кивнул Туз.
– Будь я проклят, если эти сукины дети не готовятся к наступлению на север. Черт, с этой гадостью… они же… твою мать…– Морган закрыл лицо руками. – Нужно выбираться отсюда.
Глава 5.
Из газетных архивов 1950-х годов.
«Нанесён ядерный удар по Пхеньяну: Северная Корея капитулирует.»
«В ответ на применение биооружия, президент Эйзенхауэр дал распоряжение командующему войсками в Корее, генералу Дугласу Макартуру разрешение на применение ядерного оружия для равноценного ответа на необоснованную агрессию Северной Кореи. Удар был нанесен 5 декабря 1953-ого года, в 03:34 по местному времени, боеголовка W-5 была доставлена крылатой ракетой MGM-1 «Матадор», запущенная с авиабазы в Южной Корее…»
«Эпидемиологическая катастрофа в Мексике: батальон химических войск штата Нью-Мексико пересекает границу Тихуаны для предотвращения распространения чумы в опасной близости к границе Соединенных Штатов…»
«Вспышка холеры в Великобритании: 12 мая, 1953-ого ИРА взяли на себя ответственность за недавную биологическую атаку на Лондон, Манчестер, Йорк и Ливерпуль в ответ на карательную операцию английской армии против населения Южной Ирландии, в ходе которой погибло больше десяти тысяч мирных жителей. Количество пострадавших от атаки уточняется…»
Воздух был плотный, как бетонная стена. И состоял этот бетон из металлического, терпкого запаха крови и гноящихся ран. В ушах звенело от стенаний раненых, которые отражались от узорчатых, давящих стен коллектора. Туз, Шестипалый и Вилли осматривали свои раны. Взрывом Шестипалому прилетел толстый кусок стали, но не прошил его насквозь, как пуля, а врезался в бронепластину под курткой, переломал три ребра и отскочил. Правое лёгкое повреждено и там началось внутреннее кровотечение, отсюда хрип, сипение, острая боль и льющаяся ручейком кровь из рта. Одутловатое лицо Шестипалого усохло на глазах, проступили скулы, сам он заметно посинел от кровопотери. Он лежал в тягостном беспамятстве, изредка морщась и сплевывая густую, почти черную кровь. «Я оглох». Это единственное, что сказал Вилли, своим неизменчивым, твёрдым голосом за долгое время. Казалось, ему было все равно. Он неподвижно сидел на полу, немигающим взглядом сверля потолок. Все, теперь и без того говёная жизнь стала на порядок хуже, кому сдался глухой охотник? А Вилли сидел, как ни в чем не бывало. Туз оказался везунчиком. Колено было на своем законом, анатомически правильном месте и ничем, кроме как хреново чудо он объяснить этого не мог. Оно опухло, по-прежнему гудело, как ртутная лампа, тупой болью, но оно было там, где должно быть. По всему черепу сверлили тысячи свёрл, голова кружилась, тошнота не проходила. Так и запишем: сотрясение. То, что надо. Туза клонило в сон. Его ничего не интересовало, кроме того, как бы избавится от чудовищной мигрени. Сон ему всегда казался ему панацеей от головной боли, пока его мирное, неприступное убежище не поглотили кошмары. Но сейчас, ему было все равно. Стоя перед краем бездны забытья, он вдруг резко вспомнил про лезвие под пластырем на ноге.