Я поднял руки, сдаваясь, и пошел вниз, на свой этаж. Пройдясь по коридору, я вышел к лестнице с противоположной стороны, и пошел вниз. Еще какой-то жирдяй не указывал, что мне делать.
****
Я запутался. По моим расчетам, я уже должен был спуститься на первый этаж, но… лестничные марши продолжились, и я оказался черт-знает где. В итоге я вышел там, откуда доносилась музыка. По пути встретились бронированные двери, но они были открыты.
Музыка, которая привлекла меня, звучала дальше по коридору, и я поковылял туда, заглядывая во все открытые двери. Диспетчерская – с длинным предлинным столом-пультом, усеянным кнопками и датчиками. Зал с огромными черными шкафами, гудящими и бликующими – что-то похожее на серверную. Запертая массивная дверь. Еще одна дверь, за которой я обнаружил стеллажи со стеклянными резервуарами с законсервированной живностью. Крысы, кошки, собаки, и… голова кракла в здоровенной банке. Жуть!
Наконец, я доплелся до источника музыки. Двери распахнуты настежь – я заглянул, и замер. В сумрачном свете мониторов, среди компьютеров, центрифуг и микроскопов танцевала девушка. Грациозно кружась в такт с задорным, хоть и не слишком быстрым, ритмом, она порхала у экранов, а потому предо мной был только вид сзади – но и это было чудесно.
Пышные рыжие волосы струились по васильковому платью как волны огненного моря, бедра изгибались, как асинхронный маятник, задающий темп невероятного сексуального ритуала. Легкая и воздушная, она демонстрировала естественный кошачий изгиб позвоночника, упругие орехи ягодиц и хрупкие лодыжки, сжатые темным капроном колготок. Гостья из прошлого, Ким Бессинжер, только рыжая…
Ростом она была ниже меня – метр семьдесят, или чуть меньше, но этого было достаточно, чтоб подчеркнуть ее стройность и изящество – низкорослые девушки, даже красивые, таким похвастаться не могут, они несравнимы, как цветущее вишневое дерево и куст барбариса.
Эта девушка прекрасна, как самый чистый рубин в женском обличии. Женственна как Елена Троянская, обольстившая Париса. Свежа как нежный жасмин в султанском саду… и я хочу ее так сильно, как ничего больше, и никогда в жизни. Хочу взять соблазнительницу, сорвать запретный плод… хочу сдаться ей, ибо нет в нашем мире оружия сильней, чем женская красота. «Сегодня в белом танце кружимся, – протяжно поет мужской голос, – Наверно, мы с тобой подружимся»…
Рыжая богиня, пританцовывая, передвинулась к соседнему столу, и начала печатать на клавиатуре, не прекращая двигать бедрами. Вероятно, она засекла меня боковым зрением, так как вдруг развернулась и уставилась на меня, улыбнувшись.