Кареглазка встретилась со мной взглядом – и я сделал вид, что мысленно раздеваю ее. Покраснев, она махнула рукой на школу.
– Удачи, Гриша. Принеси его нам – ты сделаешь хорошее дело.
Тысяча викрамов! Вот только не нужно рассказывать о благородстве, – не ответил, но подумал я, поковыляв к школьному крыльцу, где солдаты рассматривали снаряжение. Кажется, там была лебедка, хотя я не уверен – если бы я во всем этом разбирался, то цены мне не было бы. Над солдатскими головами кружили вороны, и мне это показалось недобрым знаком. Подошел Сидоров, гадливо смяв конопатый нос в идиотской ухмылке, и я повел их внутрь.
****
Другого пути в подвал я не знал, поэтому шел по тому самому коридору, где и произошло вторжение краклов. Там, где погибли Саня Щербинин и Семен Иваныч. Сам коридор находился во внутренностях здания и не имел естественного освещения. А потому, освещался он единственно нашими фонарями, превращавшими его в жуткий тоннель. В проходе валялись поломанные козлы и доски, стены были испещрены пулями и осколками, на полу темные пятна от крови, а в конце – расстрелянная покореженная дверь. Но трупов не было – ни наших, ни трескунов.
Чем ближе к двери, тем страшнее, хоть солдаты и дышали мне в затылок. У лестницы я замешкался, поняв, что исполнилось мое дурное предчувствие – подвал действительно был без окон, а значит, и без солнечного света. Гиблые ямы, так прозвал эти места Калугин. Именно в таких подземельях спят краклы, хотя вряд ли, что сейчас они как раз здесь.
– Проходи, – сказал я Сидорову, «поощрительно» положившему лапу на мое плечо. Я бы предпочел пропустить его вперед. – Дипломат там. Прямо и направо. За панелью щитовой.
– Босс сказал, чтоб ты шел впереди, – лейтенант встряхнул бородой. – Сам спрятал, сам и вернешь.
– Что за бред? Горин сказал? – я водил фонарем в разные стороны, выхватывая светом подполье, железные ступеньки и хлам слева – парты, стулья, шкафы. – Никакой благодарности. Я сберег этот дипломат, а взамен получил тупость в человеческом облике.
Кто-то из солдат хихикнул сзади. Петров, кажись. Но Сидоров был непоколебим – это была еще одна черта характера, идеально сросшаяся с глупостью.
Если этого не избежать, то лучше выполнить задачу быстрее. Ступени поскрипывали, нагоняя саспенс, и вскоре ноги достигли бетонного пола. Сзади вереницей спускались вояки.
Воняло сыростью, резиной и пластмассой. Мои шаги были осторожными и почти беззвучными – все-таки, гиблая яма. Сидоров отстал, освещая дальние стены и сложенный возле них хлам – на нем была видеокамера, передававшая в реальном времени изображение и звук.