Я почти добрался к щитовой, когда лейтенант охнул и остановился. Я вполоборота глянул, где застыл луч его фонаря. В ближайшем правом углу колыхались головешки краклов, как вялое эскимо на палочках. Кажись, они дремали – даже потрескивания не было. Около десятка.
Душа ушла в пятки. Каждый шаг вперед приближал к ним. Любой шум, запах, дуновение могли пробудить их. И тогда… от ноги откатилась одна из многих валявшихся бутылок, и ударилась о сгнившее ведро. Твари прекратили раскачиваться.
– Сучий потрох! – вскрикнул один из солдат, идущих сзади, как раз увидев стаю.
Раздался щелчок, сопровождающий снятие автомата с предохранителя. Головешки зашевелились снова, но иначе – они просыпались. Глаза открылись. Спины потянулись вверх, выпрямляясь.
Я хотел, я мог еще рвануть назад, перебираясь через солдафонов, откидывая их набок и отдавая на поживу… спастись, не считаясь ни с чем. Вот только я знал, что так не получится. Мои враги были не только здесь, но и там, а смыться одновременно и от льва, и от коршуна – невозможно. Был единственный, хоть и рискованный вариант – и я доверился интуиции. А что еще я мог? Как я мог влюбить в себя Кареглазку, и отобрать ее у мужа? А что бы вы сделали?
Выдох произошел произвольно, и он же дал мне старт – прямо к щитовой. Сзади слышались проклятия, чей-то предсмертный вопль и оружейный залп. Вот она, дверца с нарисованным фаллосом. И красный дипломат! Целехонький, не тронутый ни одной грешной душой. Современная чаша Грааля, Ковчег Кареглазки…
Назад пути не было. Там – бойня. Если я только что покончил с собой, то зачем? А как же последний, самый важный трофей? Я обязан выбраться отсюда – к своей будущей девушке.
****
Подземелье наполнилось криками, стрекотом и стрельбой. Фонарь, прикрепленный к голове Сидорова, метался вправо-влево, как сумасшедший, выхватывая фрагменты ужасной мозаики.
– Кейс у выродка, – вслух проговорил Горин то, что Крылова и сама увидела на мониторе. – Молодец. Не ожидал такого от него.
– Да. Но смогут ли они отбиться от морфов? – она скосила глаза на мужа. – Как Менаев вынесет Ковчег?
****
Спереди оказалась какая-то гора мебели. Лучше рассмотреть я не мог, так как погасил фонарь. Это, конечно, не было гарантией неприкосновенности – трескуны легко могли учуять меня по запаху. Хотя поднятая пыль, дым и вонь позволяли отстрочить нашу встречу.
До выхода с подвала было метров 20-30, трудно сказать точнее. И они были непреодолимы. Солдаты матерились, отбиваясь от краклов, а те атаковали не напролом, естественно, не как пехота Наполеона – они скакали по подвалу, как огромные умалишенные блохи, периодически находя в обороне дыры, и врываясь в них. Только что раздался вопль еще одного бедняги и, насколько я понимал, Сидоров остался всего с одним бойцом. Сколько «клыков» потеряла стая, я не имел понятия – судя по прыгающим теням, их осталось еще предостаточно.