В тот момент мы как раз стояли перед гробницей султана Селима.
«Но как мы можем сделать это — стать достойными слугами?» — спросил я.
Его глаза засверкали.
«Мы не должны позволять, чтобы нас притесняли, — пробормотал он. — Надо помочь нашим угнетенным братьям. Потому что, спасая одну жизнь, человек спасает людей всех».
После такой трактовки слов пророка я уверовал в то, что Максут прав. Подумал: вот как, оказывается, надо понимать Священный Коран. Я стал все больше прислушиваться к словам Максута.
Однажды мы беседовали, сидя у нас дома в Эгрикапы. Он показал на стены и спросил:
«Ты когда-нибудь бывал у гробниц асхабов?»[42].
С чего мне было лгать ему? Там я никогда не бывал. Я знал, что в гробницах хранятся мощи достопочтимых людей — асхабов, сподвижников пророка, которые виделись с ним и уверовали в него как в посланника Аллаха, но мне было абсолютно ничего не известно о них: ни их имена, ни кем они были при жизни.
«Ты должен посетить эти гробницы, — прошептал Максут. — Особенно гробницы Абу Айюба аль-Ансари и Абу Шейбе аль-Худри. Они следовали велению пророка и прошли долгий путь в наш город, чтобы донести ислам до людей всего мира. Без малейшего колебания они отдали свою жизнь за ислам вдали от своих родных и близких. Сходи туда. Очисти свое сердце в реке веры, наполни его мужеством».
Я сделал все, как он сказал, — отправился поклониться гробницам двух асхабов. Все вышло так, как описал Максут: я стал смелее, душа моя наполнилась прекрасными чувствами. К этому времени я встречался с Максутом почти каждый день. Его слова оказывали на меня все большее влияние. Он стал для меня своего рода шейхом, проводником в мир ислама. Теперь я был убежден, что лишь исправления обряда недостаточно. Омовения и молитвы, которые мы совершали, посты, которые держали, свидетельства о вере — шахады, которые произносили, и аяты, которые читали, — все это могло обрести смысл только в том случае, если мы поднимемся на джихад во имя наших мусульманских собратьев. Вот почему я с радостью согласился, как только Максут предложил отправиться в Афганистан.
Я хотел понять, насколько искренне говорит Омер, поэтому перебил его:
— Вы отправились в Афганистан, чтобы оказывать медицинскую помощь талибам?
Это был вопрос-западня. Если бы он сказал «да» — а он легко мог бы сделать это, поскольку был студентом медицинского университета, — тогда у меня появились бы сомнения в его искренности. Но он ответил по-другому:
— Нет. Мы отправились в Афганистан с другой целью: сражаться с силами зла. Да к тому времени я уже и бросил учебу. У меня появилась новая цель: вместо того чтобы лечить каждого по отдельности, я хотел спасти все человечество с помощью благочестия и веры.