На ближайшей остановке блондинка вышла.
В окно трамвая Виктор Павлович печально смотрел, как она уходила, маняще покачивая бедрами и, словно нарочно, очень медленно, и не находил в себе мужества сойти на этой же остановке, потому что до начала рабочего дня оставалось всего пятнадцать минут. Пойди он за незнакомкой, знал Виктор Павлович, и вовремя на работу ему явно не успеть, а если опоздание заметит начальство, то придется, объясняя причину, что-то выдумывать. А удастся ли познакомиться с блондинкой, еще неизвестно. Она могла быть замужем и при этом быть верной женой, или он мог оказаться не в ее вкусе, или… Да мало ли еще какое «или» могло случиться! Вся эта ситуация была связана с риском, а рисковать Неделин не любил.
Виктор Павлович еще раз взглянул на часы, убедился, что не ошибся, и, утешая себя, подумал: «Не судьба!» Попытался даже улыбнуться, но улыбка вышла уже не такой беспечной, какой была с утра. Он вдруг вспомнил, что впереди его ждут долгие часы, с недолгим перерывом на обед, корпения над бумагами за неудобным письменным столом и непременная боль в пояснице к вечеру. И Виктор Павлович заскучал. Его уже не радовали ни веселые солнечные зайчики, ни задорные трамвайные звонки, ни запах весны, проникающий через открытое окно в салон.
Виктор Павлович нагнулся и сердито закрыл створку окна.
На следующей остановке он вышел из трамвая, думая только о том, что сегодня ему необходимо просмотреть годовые отчеты, по крайней мере, трех предприятий, чтобы не выйти из графика и не лишиться квартальной премии. Виктор Павлович работал специалистом-экспертом в отделе камеральных проверок городской налоговой инспекции, и работу свою любил постольку, поскольку она приносила ему финансовое удовлетворение.
В приземистое четырехэтажное здание из серого кирпича, в котором располагалась налоговая инспекция, вливался людской поток, состоящий в основном из женщин, хмурых и неразговорчивых, который подхватил и Виктора Павловича и внес его внутрь. Он поднялся по лестнице на второй этаж, прошел по длинному гулкому коридору, отворил дверь и быстро вошел, словно вынырнув из бурлящего водоворота.
Отдел камеральных проверок представлял собой крохотную комнату, в которой едва хватило места для трех письменных столов, поставленных в один ряд, словно солдаты на плацу, и согласно столь же строгой армейской субординации. Стол начальника отдела, Эльвиры Леонидовны, суровой на вид женщины предпенсионного возраста с вечно усталым лицом, отстоял дальше всех от дверей, средний занимал сам Виктор Павлович. Через узкое, напоминающее бойницу в крепостной стене, окно солнечного света проникало мало, поэтому уже с утра в комнате горела люминесцентная лампа. От ее ультрафиолетового излучения глаза уставали уже к обеду, а к вечеру начинали слезиться, будто оплакивая еще один напрасно прожитый день.