Я не стала отказываться: может, и правда у Дезмонда было что-то для меня, а может, так он меня спасал от почти что позора. Или все было еще проще – он сам устал и решил дать мне возможность отдохнуть. В общем, пока мои мысли путались, пока в голове кипели страсти, мы уже спустились в холл здания, поприветствовали бессменную розововолосую бабульку. Она, кстати, такое ощущение, была приклеена к этому стулу за конторкой. Даже на какой-то момент показалось, что бабулька-то ненастоящая! Но тут предполагаемая статуя лизнула палец и перевернула страницу книги – всамделишной, бумажной.
– Это одно из моих любимых мест, – сказал Дезмонд, когда все-таки мы остановились. А пилить пришлось немало, аж за гаражи. Я могла бы похихикать с такого совпадения: спрятаться за гаражами – это так знакомо, но вид в том месте, где я оказалась, стирал все дурацкие мысли.
– Вау, – прошептала я, громко говорить здесь было странно.
От гаражей это место отделяла стена местного бамбука – не зеленого, а бело-оранжевого, но тоже полого и глухо стучащего друг о друга, стоило задеть плечом один тонкий ствол. Дезмонд зачем-то повязал на один из стволов ярко-синий клок ткани. Точнее, он висел ниже, а перевесили его выше. Каким был сакральный смысл этого действия, мне даже представлять не хотелось. А на вопрос Дезмонд лишь пожал плечами, мол, пустяк. За этой забавной рощей был сравнительно небольшой пятачок, огражденный и оборудованный лавкой и столиком. Судя по тому, что тут и урна была, наведываются сюда здешние работники частенько. А край пятачка…
Здесь земля резко пропадала, по всей видимости, здесь или вырыли впадину, или это был естественный переход, а внизу виднелся тропический лес, черно-синяя гладь озера и белые каменные островки посреди него. Заходящее солнце скользило красными лучами по листьям деревьев внизу, по гладким стволам бамбука и по лицу Дезмонда, который замер с ровной спиной, вглядываясь куда-то за горизонт. Сказать что-то было кощунством, это значило нарушить ту странную гармонию, которая была в этом месте. Сейчас я слышала шелест листьев, далекие крики какой-то птицы, стук бамбука и как эхо этого стука мое сердцебиение. Природа все-таки была великолепной, шикарной в своем многообразии, достойной того, чтобы от ее красоты на глаза наворачивались слезы.
Но вот вокруг стало темнее, и Дезмонд пошевелился, опустился на лавочку, достал откуда-то из кустов осветительный прибор и корзину с едой.
– А вы подготовились, – растерянно произнесла я и почему-то смутилась. Это, конечно же, было никакое не свидание – он просто показал мне красоту этого мира, да и поговорить хотел, видимо, в одиночестве о чем-то серьезном. Вид Дезмонд имел как обычно вежливый, томных взглядов не отпускал и не позволял себе ничего, что можно было натянуть на глобус как ту сову и признать ухаживанием. Он просто проявлял заботу. Но это – и мне прямо не по себе стало – было даже большее, чем у меня было на некоторых свиданиях. Так что я растерялась.