Глаза Ивана потемнели. Он так и не понял, почему не врезал этому, своим излюбленным приемом ударом в шею не выключил этого, слов нет, почему. Так и не понял.
Лишь когда услышал треск сломанного приклада и увидел свои трясущиеся руки, которые держали разломанный пополам автомат, остановился.
Отвел глаза от испуганного особиста и буркнул тяжело и глухо:
– Пойду я. Пора мне.
***
Хорошо, что это случилось в последние часы перед отбытием состава на Родину. Забился Иван в самый дальний угол вагона и целые сутки молчал.
Не тревожили и сослуживцы.
Молчали друзья.
Понимали.
Жалели.
***
Секретарь парткома поморщился от яркого света настольной лампы с прозрачным стеклянным зеленым абажуром и устало посмотрел на социолога.
–Ну что там у тебя, Александр, заходи. Как осваиваешься?
– Да, нормально. Пока один. Готовлю предложения.
Социолог присел на пододвинутый хозяином кабинета стул. – Вот посоветоваться решил с вами.
– Давай.
Секретарь любил, когда простые коммунисты заходили к нему в кабинет, так запросто, после работы или во время работы. Заходили поговорить по душам, посоветоваться, а то и на особо ретивых пожаловаться.
Жалобщиков он не любил, хотя всех выслушивал со спокойным и ровным выражением лица. К нему люди уже привыкли. И он с удовольствием иногда отмечал, что и к мнению его прислушиваются искренне и честно, не льстя и не подхалимствуя.
Панибратства своего предшественника он никогда не одобрял и очень боялся, что люди, что заводчане не примут его стиль. Но, похоже, опасения были напрасны, судя по таким не редким визитам "за советом" рядовых коммунистов, партгрупоргов, секретарей цеховых организаций, руководителей низового звена, мастеров и бригадиров.
– Мне и как человеку и как парторгу надо знать – воспитывал он Александра, – Почему? Почему участник войны, боевой, бравый разведчик, передовик производства, лучший литейщик завода вдруг вот так уходит в запой? Его дважды мы выдвигали на городскую доску Почета и дважды нам райком возвращал его кандидатуру, отказывал. Вот только из-за этого, Александр, только из-за этого. А он герой войны. У него ордена Солдаткой Славы. Всех степеней. Александр, вы у нас молодой специалист, поговорите с ним, настращайте в конце концов. Нельзя же так пить. Вот он своим хвастается: " Что мне рюмка! Я бутылку водки выпью, да таз пельменей съем и – ни одном глазу!" Выручайте, а? Сделайте что-нибудь.
– Видите ли, Виктор Петрович, я ведь с ним говорил. И, так мне, кажется, тут не я нужен, а может врач.
– Врач? Мы для чего тебя выписали, должность создали? Для чего? Чтоб ты с людьми работал.