– Разве командир корабля не должен знать всё, что происходит на борту? – с акцентом на слово командир и пытаясь придать своему голосу как можно больше убедительности спросил Александр.
Робот замер. Казалось он находится в нерешительности и не знает, как именно ответить. Но и не отвечать он тоже не мог. К тому же долгие размышления над простыми вопросами не были свойственны машинному разуму.
– Луиза заканчивает расчёты. Примерно через час она направит Тритон к границе потока, чтобы попробовать выйти в обычный космос. Мы просто готовимся к манёвру.
– Разве подобный манёвр не должен согласовываться с капитаном? – удивился Александр.
– Протокол не содержит подобного условия, – внёс ясность в ситуацию 2Р – Система безопасности предупредит о запуске двигателей заранее, чтобы Вы заняли безопасное положение.
– И каковы наши шансы?
– Корректное прогнозирование невозможно из-за отсутствия статистических данных.
Не совсем понимая зачем роботу потребовалось скрывать планы Луизы, о которых он всё равно узнает в момент начала манёвра, Александр замолчал. Робот воспринял его молчание как разрешение покинуть рубку и тут же удалился, оставив человека в раздумьях. А подумать было о чём. Считавший себя командиром корабля, Александр до этого дня не задумывался о том, что представляет собой искусственный интеллект в иерархии системы управления кораблём, находящемся в автономном полёте в дальнем космосе. Теоретически главным тут был он, но его руководящая роль находилась под мягким, но непреклонным патронажем машинного разума, который лучше знал, что хорошо, а что плохо для человека и замыкал, подчиняясь заложенным в него инженерами правилам оценки ситуации, все критически важные решения исключительно на себе, оставляя человеку право разбираться со второстепенными вопросами.
На протяжении всех лет, проведённых в космосе, Александр воспринимал управлявший кораблями искусственный интеллект как нечто смой собой разумеющееся и никогда не задавался вопросом, кто главнее, машина или он. Во всех случаях его видение ситуации на борту совпадало со взглядом автопилота. Разногласий не было и не было поводов выяснять отношения. А теперь, оказавшись в реальности, не позволяющей влиять на решения, определяющие его собственную судьбу, он как будто увидел себя со стороны. Живого человека, наделённого разумом и волей, свобода которой вдруг оказалась жёстко ограничена бездушными алгоритмами, обучаемыми на общих примерах и обучающимися на чужом опыте. Неужели никто из миллионов и миллионов не принимающих ничего всерьёз инфантильных довольных собой и своей жизнью представителей человечества, кроме него, ни разу не почувствовал себя хотя бы неуютно? Не ужаснулся от мысли, что не может распоряжаться собой так как хочет именно он сам? Те состоявшиеся зрелые мужчины и женщины, полностью утратившие за годы гарантированной безопасности инстинкт самосохранения, живущие так, словно у них в кладовке хранится аккуратно завёрнутое в заводскую упаковку запасное собственное тело. И те избалованные доступностью всех возможных радостей жизни молодые люди, занимающие свободное время забавами вроде игры в самоубийц, главная задача в которой как можно эффектнее и оригинальнее попытаться причинить себе вред, испытывая скорость реакции интеллектуальной окружающей среды на эти попытки. Неужели никто из них ни разу не ощутил себя пленником машинного разума, превратившимся в недееспособного ребёнка, опекаемого любящими, но строгими родителями?