– Ну вот и всё, – удовлетворенно произносит женщина. – Осталось лишь покраснение, которое само пройдет через несколько дней.
– Как вас зовут? – я с удивлением и смущением понимаю, что не знаю своего доктора по имени.
– Нина, – она слегка улыбается. – Нина Заморина. А моего мужа, которого вы спасли, зовут Алексей.
– Очень приятно, Нина, – слабо улыбаюсь, чувствуя, что, несмотря на двое суток бессознанки, меня клонит в сон.
– Отдыхайте, это после лечения вполне естественный процесс, – женщина поднимается и отходит к двери, которая открывается, и я вижу вернувшегося Дарка. Мрачность на его лице не обещает ничего хорошего, но бороться с состоянием организма у меня нет ни желания, ни сил. – Она поспит какое-то время, это нормально для её состояния.
– Откуда вам известно её состояние, если вы никогда не видели таких, как она?
– Я сужу по физическому состоянию кинжей, а не по их силам или слабостям, – несмотря на то, что Дарк выше рангом, лекарша задирает подбородок, словно мужчина оскорбил её.
– Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Это последнее, что я слышу перед погружением в мягкий кокон сна. Сны мне не снятся, но зато, когда я просыпаюсь, ощущения мои намного лучше, чем накануне. Да к тому же в окно льется солнечный свет, играя бликами на начищенном до белого цвета поле. Повернув голову, я вижу мужчину в кресле. Опустив голову на грудь, он спит, даже не переодевшись с того момента, как мы взошли на скиф. На Дарке всё тот же порванный кафтан, черная рубашка местами немного темнее – это кровь, запекшаяся на ткани. Не замечаю, как прошу всех святых, чтобы это была не его кровь. Осторожно шевелю руками, кожа на кистях нятанута, но не болит, потом проверяю ноги, пошевелив голенями, и скидываю с себя одеяло. Хочу воочию убедиться, что Саша не ранен.
Я больна им. Несмотря на все манипуляции, несмотря на боль, которую он не раз причинил и физическую, и душевную, я продолжаю тянуться к нему. Видимо поэтому вокруг него столько людей. Они все любят его. По-разному, но любят. Спускаю ноги на пол и делаю неуверенный шаг в сторону мужчины, но, плохо держа равновесие, ударяюсь о стул, который остался после вчерашнего сеанса врачевания.
– Твою мать! – боль в пальце такая острая, что я, совершенно не стесняясь, выражаюсь. И, как и следовало ожидать, мой вопль и звук удара тут же будят мужчину.
– Лена, тебе ещё рано вставать, – он тут же оказывается рядом.
– На тебе кровь, – я выпаливаю первое, что и заставило меня подняться с кровати. – Она твоя?
– Лишь частично, – на мгновение мне кажется, что я вижу улыбку, но она исчезает также быстро, как появилась. – Но давай ты лучше вернешься в кровать.