существованию) и что число два не должно сводиться к нулю! Так что же он имеет в виду? Что на вопрос нет ответа или что он на самом деле удвоился и теперь есть два Дерека Парфита?
Мне трудно разобраться, поскольку он, кажется, говорит и то и другое достаточно часто, чтобы можно было привести доводы в пользу любого из вариантов. Но как я смотрю на этот вопрос? Думаю, я голосую в пользу «двух я». На первый взгляд это звучит так, будто я принимаю теорию картезианского Эго, только представляю, что яйцо клонировали и получилось два идентичных картезианских Эго, одно на Венере, другое на Марсе. Но затем СП № 642 начинает вопить: «Какой из них я?» Как будто я вовсе не ответил на вопрос или как будто я хочу взять яйцо с собой на Марс и съесть его и там, на Венере.
Чтобы вернуть себе подобие последовательности, я должен вернуться к лейтмотиву СП № 641, который заключается в том, что явление «Я» – это изначально и в конце концов галлюцинация. Давайте применим Эпизод III, мой сценарий телепортации со свежими копиями на Венере и на Марсе и отсутствием копий на Земле, не к Парфиту, а ко мне. В этом случае каждый из новых мозгов – тот, что на Марсе, и тот, что на Венере, – убежден, что он – я. Все их ощущения настолько же мои, насколько и всегда. Все та же потребность сказать «я тут, а не там» всплывает в обоих мозгах так же рефлекторно, как дергается моя нога, если стукнуть по коленке. Но есть автоматизм или нет, истина в том, что нет такой штуки, как «Я» – ни твердого шарика, ни драгоценного желтка, защищенного картезианской скорлупкой, – есть только стремления, склонности, привычки, в том числе вербальные. В итоге мы должны поверить обоим Дугласам Хофштадтерам, когда они говорят: «Я – тот, кто тут», хотя бы в той мере, в какой мы верим Дугласу Хофштадтеру, который прямо сейчас печатает эти слова, сидя в своем кабинете, и печатными словами говорит нам: «Я – тот, кто тут». Говорить так и настаивать, что это правда, – это лишь стремление, склонность, привычка – по сути, рефлекторная реакция – и больше ничего, пусть и кажется, что это нечто гораздо большее.
В конечном счете, «Я» – это галлюцинация; и все же, как ни парадоксально, это самое дорогое, что у нас есть. Как Дэн Деннет замечает в «Объяснении сознания» (Consciousness Explained), «Я» немного похоже на денежную купюру: мы чувствуем, что она дорого стоит, но, в конечном счете, это лишь социальная условность, своего рода иллюзия, которую мы все негласно приняли, хотя нас даже не спрашивали, и которая, несмотря на иллюзорность, поддерживает всю нашу экономику. И все же купюра – лишь бумажка без какой-либо внутренней ценности.