Где-то час спустя я встал, чтобы размяться, и случайно заметил под столом муравья-древоточца – и вновь я выстроил для него свой небольшой корабль и проводил шестиногого друга до двери. Мне показалось любопытным, что все это мини-самаритянство происходило, когда я был так погружен в глубокую духовность Баха и в пацифистские мысли Швейцера о «благоговении перед жизнью».
Вероятно, чтобы разрушить это колдовство, а может, чтобы подчеркнуть мою собственную пограничную линию, я заметил еще одну черную точку, которая знакомыми зигзагами двигалась в воздухе у лампы, и пригляделся получше. Черная точка приземлилась на стол под лампой, и сомнений не осталось: это был комар, un moustique, una zanzara, eine Mücke. Мгновение спустя этот Mücke закончился (избавлю вас от деталей). К этому моменту, я подозреваю, мое отношение к комарам как к расходному материалу могло стать раздражающим рефреном для читателей книги, но я должен сказать, что не испытываю ни малейших угрызений по поводу кончины этой ракеты с кровяным наведением.
Незадолго до полуночи я прервал свой музыкальный сеанс, чтобы позвонить моей престарелой и больной матери в Калифорнию, поскольку я завел привычку звонить ей каждый день, рассказывать немного семейных новостей и подбадривать ее. После короткого разговора я вернулся к музыке, и, когда заиграла «дорийская» токката и фуга, я обнаружил, что думаю о своем близком друге, который очень любит эту пьесу, и о его сыне, у которого только что обнаружили тревожащее заболевание. Музыка продолжалась, и все мои мысли о любимых и дорогих людях, о пугающей хрупкости человеческой жизни естественным образом смешивались с ней.
Заключительным аккордом стало то, что после полуночи я услышал стук в заднюю дверь (вовсе не заурядное событие в моем доме, уверяю вас!) и пошел посмотреть, кто это. Оказалось, что это был юноша, которого я пару раз встречал: родители выгнали его из дома месяц назад, и он ночевал в парках. Он сказал, что сегодня ночью немного зябко, и попросился поспать в нашей детской. Я быстро обдумал это и, поскольку знал, что моя дочь ему доверяет, пустил его.
Все это, вместе взятое, кажется мне невероятно странным совпадением; все эти чрезвычайно человечные вещи, эти события, связанные с отражением внутренних переживаний других созданий, случились именно тогда, когда я был так сосредоточен на понятиях сострадания и великодушия.