— Будешь супермаркеты охранять, — бросает ему мой преподаватель.
— Еще одно слово скажешь, поедешь в обезьянник с мигалкой. За
нападение на сотрудника полиции.
— Хватит! — ору, злая на них обоих.
Посмотрев на Романова, проговариваю:
— Александр Андреевич, это мой брат. Ему в армии голову оттоптали.
Мы… мы вас отвезем, куда нужно…
— Люба, сядь в машину, — холодно говорит Глеб. — Я сам разберусь.
— Встань, — велит Романов, толкнув меня вверх.
Я не такая дура, чтобы думать, будто его угрозы — пустые слова! Мне
вдруг становится страшно. Он на досуге бегает вместе с мэром, а с кем
пьет чай даже представить боюсь. Уровень нашего социального
неравенства похож на пропасть, и если мой брат прямо сейчас не
прекратит лезть на рожон, я его просто придушу!
— Извините нас… — сопротивляюсь, хватаясь за куртку Романова.
Чертыхнувшись, он лезет в карман и достает оттуда пищащий брелок от
машины. Зло жмет на кнопку, но тот не реагирует. Опять пихнув его в
карман, раздраженно повторяет:
— Люба, встань.
— Александр Андреевич… — шепчу я.
В ответ он снова чертыхается и с выдохом встает, дернув меня за локоть
следом.
Это катастрофа.
Кажется, он на меня зол, потому что велит, открывая дверь:
— Садись в машину.
Смотрю в его лицо, кусая губы.
Между его бровей залегла складка.
— Извините… — повторяю тихо.
Его глаза останавливаются на моем лице и… второй раз за этот
кошмарный вечер мне кажется, будто он хочет до меня дотронуться, потому
что его рука дергается, а потом опускается.
Я больше не питаю надежд по поводу того, что он примет у меня этот
чертов экзамен. Скорее всего, он меня больше видеть никогда не захочет, поэтому медлю еще секунду и со щемлением в груди сажусь в машину.
Они разговаривают целых пять минут, а потом мой брат занимает свое
водительское место и молча сдает назад.
— Мы что, его не подвезем? — выпаливаю, глядя в окно.
Слегка расставив ноги и положив руки в карманы куртки, Романов не
двигается с места.
— Я не такси, — отрезает Глеб.
Мне хочется рассказать ему кто он такой, но все о чем я могу думать, так
это о том, что чем дальше силуэт моего дипломного руководителя
становится, тем тоскливее становится у меня на душе.
Глава 18. Люба
— Твою… ж… — плюется Глеб, откашливаясь в свой кулак. — … мать…
Пихнув мне стакан карамельного латте, утирает рукой рот.
— Это кофе или сахар концентрированный? — продолжает отплевываться, возвращая руки на руль.
Обняв стакан ладонями, делаю маленький глоток.
— Мне так нравится, — бездумно смотрю в окно.
Этим утром город совсем пустой. Дворники расчищают от снега стекло, и их
движение меня гипнотизирует.