по стулу. Затаившись, смотрит на меня исподлобья.
— Маленькая или большая? — уточняю.
— Не известно… — пожимает плечом.
Улыбаюсь.
Конечно же маленькая.
Думаю, ее бешеный брат открутил бы ей башку, если бы она набила купола
во всю спину.
Какие у них отношения?
Она не выглядит заброшенной или морально задавленной. Она выглядит
как девушка, которая не стесняется испросить совместное селфи у мэра, или бросить мне в лицо обвинение в том, что я хреново управляюсь на
своей кафедре. Этот максимализм как раз то, что отличает нас друг от
друга. Свой максимализм я оставил где-то далеко позади.
Смотрю на маленькие острые колени, обтянутые черными плотными
колготками, возвращаюсь к кружевному лифику под белой блузкой, к ее
глухому вороту и хитрым глазам владелицы, которые наблюдают за мной
неотрывно.
Скорее всего, этот придурок, ее брат, вообще не в курсе. Это сужает круг
поисков, и я чувствую себя королем дедукции, с азартом собираясь
прогуляться по минному полю.
Опустив вниз руку, касаюсь пальцами внешней стороны ее лодыжки через
замшевый рыжий сапог.
— Здесь?
Отрицательно мотает головой, провожая мою руку взглядом.
Разумеется не здесь. С учетом ее любви к деталям, этот вопрос просто
чертова головоломка.
Проехавшись пальцами вверх, накрываю ладонью коленку.
Ее бедра вздрагивают, и мое тело откликается мгновенно.
— А у ва… тебя… есть тату? — выдыхает Люба.
— Есть, — тяну руку вверх по клетчатой юбке, очерчивая бедро, и
останавливаюсь на ягодице.
— Здесь?
Приоткрыв губы, смотрит на мою руку.
Даже без микроскопа вижу, как бьется жилка на ее шее.
— Нет…
За спиной кто-то скрипит стулом. Нам обоим плевать, но я должен быть
более дальновидным. Со всей ясностью понимаю, что эта игра слишком
интересная, чтобы заканчивать ее в угоду моим низменным желаниям, поэтому, убрав с ее задницы свою руку, выпрямляюсь и говорю:
— Мне нужен тайм-аут.
Глава 24. Романов
Округлив глаза, Люба поднимает их вслед за мной, когда встаю и, прихватив свой стул, возвращаюсь на место. Плюхнувшись на него, с
весельем наблюдаю смену настроений на ее лице. От растерянности до
протеста, который она выражает, стреляя в меня возмущенным взглядом.
Усмехнувшись, обращаюсь к возникшей у стола официантке:
— Принесите счет.
Расставляя тарелки и раскладывая приборы, спрашивает:
— Карта или наличные?
— Карта, — смотрю на Любу, устраиваясь поудобнее.
То есть так, чтобы последствия нашей прелюдии не очень сильно давили
ниже пояса, особенно когда она смотрит на меня, снова дуя свои губы и
дыша так, что трепещут крылья маленького прямого носа.
Этот пит-стоп меня ни фига не радует, но попробовать ее на вкус я бы