это я знаю точно, дверь в кабинет декана, а слева…
Втянув в себя воздух, поворачиваю голову, выдавливая:
— Доброе утро…
На двери слева черными буквами по золотому пластику выбито имя и
должность, которые в моей голове без разрешения складываются в
отчетливый образ. Отчетливый и настырный настолько, что хочется с
обидой топнуть ногой. Даже его запах фантомом пробирается в нос, а тело
ломит от потребностей, которые проснулись во мне с подачи Александра
Андреевича, чтоб он провалился, Романова. От осознания, что он там, за
дверью, мое тело трепещет, как бабочка на ветру. Когда-то я отчаянно
искала этой любви, с которой все носятся, и теперь я понимаю, почему
носятся. Это мука! Тогда почему, почему я не пытаюсь от нее избавиться?
Да потому что лучше умереть, чем никогда его не встречать!
— Эт Стрельцова, — дергает в мою сторону головой один из близнецов.
Расступившись, они освобождают для меня место у стола, пока я изнываю
от вероятной близости Романова за той чертовой дверью, но все розовые
облака в моей голове рассеивает листок с пятью фамилиями. Фамилиями
преподавателей,
которым
заместитель
декана
передает
своих
несостоявшихся дипломников в свете вступления в новую должность.
Тупо глядя на эти фамилии, пытаюсь понять, чего я вообще ожидала?!
Что он сдаст меня с рук на руки самолично? С девяти до пяти он
заместитель декана. Ничего не изменилось. Но моей обиде это без
разницы! Для меня этот листок сигнал о том, что… когда я снова приду на
его лекцию, своими чувствами я могу подтереться.
Вскинув голову, глотаю застрявший в горле ком, тонко выговорив:
— Можно подумать?
— Да ради Бога, — вращается секретарша на своем стуле, начиная стучать
по клавиатуре компьютера и полностью теряя ко всем нам интерес.
Как бы не путалась я в себе самой, четко и бесповоротно понимаю, что
хотела писать свой диплом именно с ним. Не потому что мечтала о нем
ночами. А потому что он преподаватель от Бога, и представлять на его
месте кого-то другого мне сейчас до тошноты не хочется…
Не хочется!
Сняв с плеча сумку, пихаю в нее листок, роняя на пол шубу. Прижав ее к
груди вместе с сумкой, бросаю сверлящий взгляд на золотую табличку и
разворачиваюсь на пятках, врезаясь носом в плечо парня, который маячил
за спиной. С шипением схватившись за нос, ураганом несусь к двери, подальше отсюда и от Романова. Может, мы вообще никогда больше не
увидимся, ведь он увидеть меня явно не стремится.
Толкнув дверь, вырываюсь в коридор, с разбега натыкаясь на серьезный
живот декана.
— Извините! — пищу, отскакивая от него и врезаясь спиной в твердую грудь