– Не звали мы их, господин. Сами пришли, из лесу. Откуда точно – никому не ведомо, – очевидно, продолжил свой рассказ старейшина.
Я подошла, встала ни к ним, ни к воинам Вихря. Снова одна, снова сражаться. Слава небесным богам, хоть брат родной жив!
– Тебя как зовут? – обратился ко мне вожак.
– Веда из рода Солль.
Я нарочно назвала маминых предков – не ложь, но и не вся правда.
– А жила где?
– Там, к югу, большой лесистый остров. Пять дней пути на лодке.
Глаза его вспыхнули и погасли. Догадался!
– Земли, что уничтожил пожар, – кивнул мужчина. – Родители погибли тогда же?
– Да, – тихо сказала я.
Все разом обернулись, когда хлопнула дверь: это вышел, шатаясь, Элик. Я тотчас бросилась к нему, вполголоса ругаясь:
– Дурень ты упрямый! Какого лешего встал, а?
– Ты прости, сестра, но не могу тебя… с ними… одну бросить. Как налетят, искусают… Кровопийцы.
Я подпёрла его плечом, мол, расслабься, и Элик слабо фыркнул. Деревенские и правда иссушали нас подобно упырям с болот. Ну а что? Не-своих и в огонь бросить можно, если чем-то обидят…
Влас некоторое время молча взирал на старейшину, и я не могла понять, почему он так пристально его изучает. Потом его глаза обратились на брата, прошлись по его дрожащему телу.
– Кто рубашку тебе делал, старейшина? – вдруг спросил вожак.
– Моя жена, конечно, – отозвался тот недовольно. – Некому больше.
У меня всё внутри сжалось: зачем врёт? Это была наша плата за то, что сарай занимали – я одежды украшаю, брат редкую, особенно вкусную рыбу ловит, он был великий в этом умелец.
– А парню пришлому тоже жена твоя рубаху расшивала? – сощурился вожак из морской крепости.
– Как это? – нахмурился старейшина.
– Не смей лгать, – тихо, с холодным спокойствием сказал Влас. У меня от его голоса мурашки потекли по спине, и я почувствовала, как напрягся Элик. – Одна рука вышивку клала, и она не твоей жене принадлежит. Твоя работа? – посмотрел он на меня. Глаза были как колодцы – светлые, прохладные.
– Да.
– Она больше ни на что не годна! – вдруг обиженно воскликнула жена старейшины. – По дому ничем не помогает, стирать отказывается! Что ни помыть, всё нос воротит!
– Я вам не служанка, – ответила я как можно сдержанней. – И в доме не живу. А где мы с братом вашей заботой ночуем, так там чисто.
– Пусть руки у неё ловкие, а всё равно – пришлая! – сказал старейшина. Я видела, что он боится Власа, но и от нас хочет, коли получится, поскорее избавиться. – А парень как куница проворный, ловкий. Вроде не воин, а мечом своим удивительным… Да ты оружие их посмотри! Небось, украли где, потому и прятали до поры! А как своих признали, выхватили да к кораблям!..