Здесь был ветер, но иной, не такой как дома, – резкий, горячий, порывистый. Ткани стонали под его натиском, временами открывая то, что должно было быть скрыто. Я проследила за взглядом Михарны и сама вздрогнула. Не от ужаса, но от отвращения. За тонкими жёлтыми занавесками две девушки, одетые лишь в сверкающие на солнце золотые украшения, танцевали для мужчины. Его было плохо видно, но огромное пузо я разглядела даже издалека. Не воин. Или воин, который давно променял поле битвы на пиры и багу. И эти девушки извивались перед ним, лаская друг друга в слишком откровенном танце. Не знаю, сколько времени он продолжался, но мужчине, видимо, это надоело, и он жестом подозвал одну из них к себе.
Что произошло дальше, я не увидела. Сот недовольно фыркнул и указал рукой направление, в котором мне и другим женщинам нужно было идти. И я готова была сказать ему спасибо, потому что зрелище все же не было приятным. Мать степей, но почему в гареме хаста чужой мужчина берет женщин? Да, они служки, но не рабыни же!
Предки, я глупа и в этом нет сомнения! Кто же мы? Рабыни, пленницы, которых захватил воин Боргайн, совершив преступление. Но степь промолчит, как молчит всегда, когда кто-то совершает нечто недостойное. Она может наградить проклятием, отвернуться, забрать жизнь – и это будет её ответом. Но все ли удостаиваются его?
Сот подвёл нас к решётке, что разделяла гарем на две части. Наверное, именно за этой красивой кованой оградой и жили те, кого Боргайн хотел укротить и объездить. Рабыни, пленницы, дочери, которых родители продали или подарили хасту в обмен на милость. Немужчина поморщился и отпер массивный замок в виде женского цветка – ещё одно напоминание о том месте, где мы находимся. Сот хлопнул в ладоши, и из глубины выползла старая развалина, в которой только по артуну и можно было узнать женщину. Старуха, морщинистая как чахлые листья, пережившие пик жара, разогнула спину и осмотрела нас.
– Чего ты притащил? – недовольно пробурчала она. – Мне своих девок хватает.
Сот жестами начал ей что-то объяснять, но старуха отмахнулась.
– Сат придёт и расскажет. Что зыркаешь? Не боюсь я твоих наказаний, старая уже. Глядишь, и помру, наконец. Ну, а вы чего встали. Жить хотите? Тогда заходьте, пока воины хаста не пришлындрали. Они девок наших любят, хоть у самих по три жены в шатрах есть. Охочие до баб, слов нет! Немой, лучше прикажи, чтобы еды принесли да воды, – нам достался брезгливый взгляд. – Ох, а старых-то зачем в гарем? Или у нашего повелителя совсем с головой чудно стало? Ладно, разберусь… Эй вы, мое имя хаса Нараза, запомните. Будете делать все, что я говорю, если выжить охота. Эх, угораздило ж вас!