– Она, истинный бог. Она в красном плаще тогда была. – показал камердинер на Марию.
– Сударыня! – обратился Шлёцер к Марии – Я вынужден арестовать вас за убийство посланника Австрийской империи князя Мизерикордио.
– Что он говорит, Мария! Что говорит этот, человек! – закричал Цибульский.
Мария подняла глаза на Шлёцера.
– Пусть так. А я думала…но нет. Не спрятаться, настигнет. Хоть всех убей, придёт.
Зверинец Гвендолина.
Француз Гвендолин был на все руки мастер. В Испании он был тореадором, во Франции – мадемуазель Нитуш, владелицей первого шоколадного кафе. В России он потчевал вкусы публики диковинным зверьём. Своих зверей он держал в амбаре, сам жил там же на втором этаже вместе с трио Коврига, питоном Гризельдой, одетой в кокетливый женский капор и ручным тигром Валакордином. Поздним вечером Гвендолин производил опыты над распятой лягушкой, пропуская через бедную электрические токи, и одновременно разговаривал с Гризельдой.
– Не бойся Гризельда. В этот раз я заказал ящик с теплыми еловыми опилками. Тебя больше никто не примет за гигантскую сосульку.
В это время на первый этаж амбара проникли Баргузин с десятком своих подельников. Гвендолин продолжал.
– В Петербурге вас посадят на корабль, а в Кенигсберге я вас встречу.
Баргузин задержался у дверей и произнёс шёпотом.
– Давайте. Потихоньку.
Разбойниками с криками бросились вовнутрь. Гвендолин остался спокоен. Оказавшись внутри разбойники заорали еще больше, когда увидели добрую Гризельду. Она приближалась к ним с самыми добрыми намерениями.
– Убери, убери змеюку.
– Спокойно, господа. Берегите нервы. Вам срочно необходимо успокоительное. Валакордин.
Услышав свое имя, на сцене явился заспанный тигр. Он громко зевнул. Всех разбойников моментально сдуло. Гвендолину еле-еле удалось зацепить Баргузина.
– Скажи Животу. Я приду сегодня. У нас есть о чем поговорить.
Холостяцкая пирушка.
Вечером после того как Цибульского и Марию доставили в тюрьму, у Кулебякина собрались Шлёцер, Бабицкий и Дровосеков отметить счастливое завершение поисков убийцы князя. Они сидели за столом, сбросив верхнюю одежду, а кубки меж тем не пустовали.
– Этот ваш Ерофей Иваныч, ядрёная смесь, Кулебякин. – говорил Шлёцер, прихлёбывая из кубка. – Что вы туда намешали? Посмотрите на графа. Ещё немного и я не знаю, как завтра погружу его в карету.
Выпив Ерофей Иваныча, Дровосеков выпустил на волю свою птичку. Та зацепила клювиком со стола корочку хлеба. Понюхав хлебушек, полковник сказал.
– Простите, господа. – Дровосеков, пошатываясь, встал из-за стола. Птичка в его голове куковала без устали.