– Полковник, вы забыли. – Бабицкий показал Дровосекову его деревянные протезы. Они забытые покачивались на лавке. Полковник махнул рукой и вышел на улицу.
– Ничего, господа. Завтра как огурчики будете. – сказал Кулебякин. – Супротив Ерофей Иваныча у меня Марфа Семёновна имеется. – он показал Шлёцеру и графу бутылку со светлой жидкостью.– Лучше чем дубиной по башке отрезвляет.
– Кстати, Бабицкий, а как вы оказались в том доме? –спросил Шлёцер. – Кто привлёк ваше внимание. Пани Мария или пан Цибульский.
– Вы забываетесь, Шлёцер. – захотел разгневаться граф, но вышло это у него как-то скомкано. Ерофей Иванович не позволил подняться.
– Ну не злитесь, от петербургского жентильома всего можно ожидать. Пани Мария редкостная красавица этого не отнять.
– А что вы скажете на то, Шлёцер, что я этого Цибульского знаю. – вырвалось у Бабицкого. – Видел его у вице-канцлера однажды. – Бабицкий приложился к кубку.
– Что, что вы сказали. – заинтересовался Шлёцер. – Граф, не молчите.
Однако, граф молчал. С помощью Ерофей Палыча его сознание поднялось высоко-высоко. Выше любого Шлёцера.
– Кулебякин! Сделайте же что-нибудь. – вскричал Шлёцер.
С бутылью отборной Марфы Семёновны Кулебякин пошёл на графа.
Тюрьма
Цибульского определили в общую камеру, где наряду с прочими содержался Бранзулетка. Мария находилась в том же коридоре, но в камере для высокопоставленных узников. Условия там были получше. Была кровать и Мария, обессиленная событиями этого дня, довольно скоро уснула. Заснула общая камера и охранник напротив. Бранзулетка видел, как поднялся Цибульский. Одет он был в лохмотья, части его одежды были на спящих заключенных. Цибульский пробрался к решётке. Движения его были точными и умелыми. Он покопался в замке при помощи проволочки. Замок бесшумно распался в его руках. Цибульский на цыпочках прошёл мимо спящего охранника. С помощью той же проволоки он вскрыл камеру Марии. Подошёл к спящей. Небольшое время разглядывал её. Мария проснулась.
– Ты, Анджей? – спросила она.
– Прости… – Цибульский опустил руки на ее горло.
Мария сопротивлялась, но железные клещи сжимались всё сильнее. Мария начала задыхаться, как вдруг сзади Цибульского схватил подоспевший Бранзулетка и оттащил от Марии. Схватившись за горло, Мария часто дышала и смотрела круглыми от ужаса глазами на Цибульского.
Прощание.
Утром у подъезда тайной канцелярии стояли две черные кареты. Шлёцер прощался с Кулебякиным, Дровосековым и Бранзулеткой.
– Что же, господа. Как человек без примесей буду честен перед вами. Москвою я удовлетворен. Прежде всего благодаря вам. Полковник. – он крепко пожал руку Дровосекова. Дровосеков сказал.