Ника разжала ладонь, и волшебный ключ мягко блеснул на солнце. Теперь, когда появилась возможность как следует его разглядеть, Ника немного разочаровалась. Она ожидала, что ключ будет большой, странной формы, украшенный какими-нибудь каменьями. Даже то, каким он предстал в руках Ани, не умаляло надежды: Ника думала, что в её-то руках ключик засверкает в полную силу!
– По-настоящему важным вещам не нужна цветастая обёртка, – Соловей точно прочёл её мысли.
Ника хотела было возмутится тому, что он без спроса залез в её голову – но вместо этого вдруг смутилась. Слова Соловья оказались уж больно меткими: Ника нередко зацикливалась на внешнем облике, причём не только вещей, но и людей. Так что она поспешила сменить тему и, спрятав ключ в карман рядом с Соловьём, спросила:
– Так что, куда идти?
– Прямо.
– А конкретней не скажешь?
– И рад бы, да не могу, – в голосе Соловья прозвучало искреннее сожаление. – Я чувствую силу Даждьбога, а не вижу его. Могу лишь сказать, что он недалеко, ты пешком доберёшься.
– Ну, хоть какое-то утешение, – пробурчала Ника.
И двинулась вперёд.
Она шла уже минут тридцать, а ничего не менялось. Люди неуютно косились в сторону Ники, Соловей успокаивал её и продолжал твердить: «Прямо, прямо». С каждой секундой слушать его становилось всё трудней.
Ноги у Ники ныли, руки – дрожали от напряжения. Она устала и ужасно хотела свернуть в парк, упасть на скамейку и сказать, что с неё хватит. Наверное, так бы и сделала, если бы не помнила слова Соловья: даже если Ника откажется ему помогать, Марена продолжит за ней охотиться. И если уж судьбу мира можно было возложить на ещё чьи-то плечи, то заботу о себе передавать было некому. Да и о Соловье – тоже.
– Долго ещё? – в очередной раз спросила Ника.
– Кажется, нет. И возьми чуть левее.
Она подчинилась. Не глядя, свернула налево. Смотрела в землю, лениво пинала мыском кроссовка какой-то камешек. И не сразу заметила, как асфальт под ногами подозрительно потемнела, будто бы…
– Чёрт, – проговорила Ника за мгновение до того, как сзади раздалось хлопанье тяжёлых, огромных крыльев.
Она резво обернулась, и всё равно не успела. Перед глазами промелькнула чёрная, неестественная дымка, формой действительно напоминающая какую-то птицу. А потом эта тьма накатила на Нику волной.
Всё было, как и говорил Соловей. Сердце будто пронзило ледяной иглой, и холод от груди начал двигаться во все стороны. Зубы застучали, спина покрылась мурашками. Но хуже всего было не это, а резко ускорившееся сердцебиение – это тело опередило разум, который ещё не успел осознать…