Ника вздохнула. Она понимала, что просто тянет время, боится столкнуться с чем-то: то ли с розыгрышем, вероятность которого Ника всё ещё не отбрасывала, то ли с сотканными из тьмы прислужниками злой богини зимы и смерти. Ника не знала, что хуже.
– Почему стоим? – оказалось, даже в облике соловья её спутник мог издавать вполне себе человеческие звуки. Поначалу это немного нервировало Нику – говорящая птица выглядела очень странно и неестественно, – но за четверть часа она успела смириться. Теперь ей лишь не нравилось, что именно эта птица говорит.
– Допустим, я изучаю обстановку, – проговорила Ника.
– И как она?
– Подозрительно тихая и спокойная. Такое чувство, что стоит мне выйти, и эти ваши вороны разорвут меня на клочки.
– Они не смогут. У них нет физической формы, так что тебя не могут заклевать. Скорее они просто пройдут насквозь, но это ненамного приятнее. Люди при этом чувствуют холод, страх, одиночество…
– Спасибо, теперь выходить стало намного легче.
– Всегда пожалуйста, – ну вот, опять она не могла понять: шутит он или действительно не понимает, что Ника чувствует.
Она покачала головой, но отвечать не стала. Спорить, подглядывать, изучать обстановку можно было до бесконечности. Но бесконечности у Ники не было – из-за мамы или из-за Марены, не так уж и важно.
– Ладно. Пожелай мне удачи.
– Удачи, – откликнулся Соловей, и Ника вышла из-за угла.
Ничего не случилось. На неё не накинулись ни вороны, ни люди, не нечистая сила. Ника медленно шагнула вперёд по тропинке – всё по-прежнему было спокойно. Она немного ускорилась, потом ещё чуть-чуть, потом перешла на бег и в два счёта преодолела расстояние от поворота до крыльца школы.
Замерла, вся обратившись в слуха, но не услышала ни звука, кроме шелеста листвы. Сжавшаяся внутри пружина слегка разжалась, дышать стало легче. Всё ещё оглядываясь, Ника подошла к тому дереву, возле которого целую вечность назад нашла соловья. Опустилась на корточки, всмотрелась в жухлую листву, оставшуюся ещё с осени.
– Видишь? – прошептал Соловей.
– Пока нет, – Ника тоже перешла на шёпот.
Она рукой смахнула листья в сторону, потом ещё и ещё. Но на земле было пусто, хотя Ника была уверена: ключ не мог упасть никуда, кроме того места. А значит, кто-то его…
– Не это ищешь?
Ника резко обернулась. На крыльце, у самого входа в школу, стояла Анька Ломова. Не то чтобы Ника знала имена всех старшеклассниц, но об этой девочке ходили легенды. Она была хулиганкой, прогульщицей, грозой школы, которую в десятом классе даже оставляли на второй год. Совсем не выгнали её лишь благодаря тому, что в школе работала бабушка Ани – учительница физики, божий одуванчик, которой очень трудно было отказать.