— И что же мне нравится, позволь узнать? — прыснув от саркастичного смеха, я тут же поперхнулась, когда ладонь Конрада обрушилась на ягодицы резким ударом. Затем еще один, еще… Он словно наказывал кого-то… Только непонятно, меня или себя. Потому как эти игры явно давались мужчины с огромным трудом. Он даже стянул пояс и расстегнул пуговицу на брюках.
— Это, Эмми! — протянул он, совершенно неожиданно сжимая другой сосок и грубо, больно, неистово сильно выкручивая его пальцами. Послышался новый удар, и от резкого, почти невыносимого импульса между ног я согнулась пополам, насколько это было возможно, лежа связанной на столе. — И это. Признайся.
— Что? Никогда… — прикусив губу, я проследила за тем, как, не отводя от меня необузданного взгляда, Шульц облизнул палец и снова вернул его на сосок, нежно и бережно поглаживая. От контраста ощущений меня повело, перед глазами заплясали звезды, напряжение стало совершенно невыносимым. — Ты несешь полный бред, Конрад Шульц. Мне это не нравится и понравиться не может.
Он принял вызов. Этот чертов ублюдок принял вызов сразу же!
Многозначительно выгнув бровь, он слегка согнулся и задержался между моих ног. Одного вида его красивого лица около места тотального напряжения хватило, чтобы едва ли не потерять сознание. Он знал это, играл со мной и смеялся над невозможностью противостоять этому желанию.
— Лгунья, — прохрипел он, а затем раздвинул складки пальцами и провел между ними шершавым языком. Каждая клеточка тела напряглась, превращаясь в наэлектризованный нерв. Тогда он немного отодвинулся и подул на клитор. Я прикусила губу слишком сильно, и маленькая капелька крови наверняка заблестела на губах. — Признайся. И я дам тебе то, что ты хочешь.
Нервно сглотнув, я боролась с собой. Остатками здравого смысла, которые все еще теплились в голове. Бурная фантазия рисовала то, что мог сделать этот мужчина со мной. Как он умеет доставлять женщинам удовольствие. Это словно среди всех наркотиков мира ты находишь именно тот, что вставляет тебя больше всех! Как отказаться от него? Как быть сильной?
Наблюдая за моими моральными терзаниями, Конрад ощущал себя на коне. Я видела это в глубинах его темных порочных глаз, в которых он меня давно уже оттрахал.
— Вкусная, — хмыкнул, снова повторяя свой безумный ритуал, и все посторонние мысли тут же выбились из головы. Он захрипел, поерзав на месте, и это выбило из моей груди несдержанный стон. — И такая мокрая…
— Ненавижу тебя, Конрад! — рявкнула я, пытаясь оттолкнуть мужчину, но это было совершенно невозможно. Тело слушало его, отзывалось, просило, умоляло… К тому же, было связано.