— Ты прекрасный человек, Рон Харингтон, — без капли лжи прошептала я ему в глаза, чувствуя, как по сердцу разливается тоска. Ведь вечером при личной встрече мне придется сказать ему, что я передумала и не стоит так спешить. Что наши отношения требуют развития, а не скоропалительной свадьбы.
Мой посыл был понят Ронни неправильно. Он крепко обхватил мои щеки своими горячими руками и резко впечатался в мои губы. Это был так неожиданно, что, ошалев, я потеряла полный контроль над ситуацией.
Ронни не любил целоваться, как, собственно, и я. Мы берегли это на момент занятия сексом и то, обычно это привносило нечто вроде неприятного осадка. Зачем мужчина сделал это сейчас? Оставалось лишь догадываться… Возможно, он хотел создать некий образ «идеального семьянина» в глазах своего негласного кумира.
А затем я вдруг подумала… Почему нет? Губы — это одна из тех частей моего тела, не запятнанная Шульцем. Конрад сам пожелал провести встречу на его глазах. Сам решил все за меня. И я закрыла глаза, позволяя мужчине углубить поцелуй.
Лишь на мгновение… Потому что затем Ронни резко отпрянул, будто отлетев на метр назад. Словно какая-то магическая сила отбросила его в сторону… И у этой «силы» было вполне конкретное имя — Конрад, мать его, Шульц.
Мы с Ронни, тяжело дыша, испугано уставились на босса. Ронни выглядел жалко, со страхом глядя на удерживающего его за пиджак Шульца. Мой жених казался нашкодившим подростком, которого поймали на перемене за курением.
А вот Шульц… Он пугал меня, как никогда ранее. Желваки его играли, брови сошлись на переносице, в глазах полопались капилляры, а грудь бешено вздымалась. Он смотрел на Харингтона так, будто решал, с чем лучше зажарить это бессмысленный кусок мяса? С чем подать его к столу?
И Ронни чувствовал это. Боялся проронить слово. На его губах все еще была моя едва заметная гигиеническая помада с розовым оттенком и запахом лимонного драже. И это явно не играло ему на руку.
Шульц жадно втянул запах, уловил его и зашипел сквозь стиснутые зубы, словно какой-то дикий зверь. Или человек на грани чего-то ужасного.
Впервые я видела его таким. Напрочь потерявшим голову и свой хваленый самоконтроль.
— Мистер… — проронил Ронни едва слышно, но тут же замолчал, не зная, о чем дальше говорить. Извиняться? Но за что… Бежать прочь? Но ведь Конрад все еще удерживал его пиджак своими подрагивающими от раздражения пальцами…
На мгновение их взгляды встретились. Холодный, властный, подавляющий, пугающий, внушающий лишь ужасные, жуткие мысли… И мягкий, потерянный, испуганный, мечтающий оказаться где угодно, но не здесь. Ронни опустил взгляд почти сразу, отдавая победу другому мужчине. Сдался. Принял полное поражение.