– Да, – она сама не узнала свой глухой голос, – я ушла от Дэнни.
Натали помолчала пару секунд и спросила:
– Стивен узнал, да?
Хилари прикурила сигарету.
– Да. И ещё я ушла из школы. Не знаю, как сказать об этом Стивену… Не могу придумать причину ухода – он всё поймёт.
Натали задумалась.
– Может быть, пока ничего ему не говорить, – осторожно предложила она, – он всё равно уходит раньше тебя и приходит позже, как ты думаешь?
– А что потом?
– Потом ты устроишься в другую школу и скажешь, что тебя перевели туда… Ну, что-нибудь в этом роде.
– Да, – согласилась Хилари, – может быть…
Она едва сдерживала слёзы и потому больше не могла говорить. Она уже жалела, что позвонила Натали, сейчас лучше побыть одной, подумать, хотя – нет, думать сейчас – самое губительное занятие.
– Ты приняла верное решение, – твёрдым, ободряющим голосом произнесла Натали, – Когда-то нужно было всё это прекратить.
– Нет. Я просто испугалась и всё.
На следующий день Хилари заболела и безвылазно неделю провалялась дома с высокой температурой. Стивен неустанно ухаживал за ней, звонил днём, уходил раньше из офиса. Хилари была ему благодарна, однако, мысли о Дэнни не отпускали её, они и являлись причиной её недуга. Что теперь делает Уолтерс? Как он отреагировал на её поступок? Наверное, звонил ей, но тщетно… Она вспомнила, что тот знает номер её домашнего телефона, однако, Хилари понимала, что Дэнни не осмелится позвонить ей домой. Что он думает о ней? Наверное, недоумевает над причиной её ухода. Или нет? Или уже забыл её? В противном случае, он бы позвонил на домашний. Если бы действительно хотел увидеть её. Ах, ну нет же, ну как он позвонит на домашний? Он побоится Стивена. Да не будет Дэнни этого делать: напрашиваться, выяснять что-то. Или будет? Он говорил, что любит её, хотя, конечно, это не любовь, Хилари сама твердила ему это сотни раз. У него, наверняка, уже есть девушка, та, с которой Хилари встретила его в кинотеатре или другая, или другие… Скорее всего, Уолтерс обиделся на неё и потому не звонит. Нет, не звонит он, оттого что ему некуда звонить, а домой Хилари он позвонить не может…
За этими бесконечными размышлениями проходили дни. Хилари приняли в другую школу, она сказала Стивену, что давно подумывала о том, чтобы сменить работу, что ей всё надоело: и коллеги, и директор, а на новом месте больше возможностей для самореализации, карьерного роста и так далее. Стивен поверил Хилари и согласился с ней, как делал всегда, а она ничего другого от него и не ждала. В какой-то момент Хилари почувствовала, что жизнь постепенно возвращается в прежнее русло, и она уже не так часто думает о Дэнни, да и мысли её приняли форму каких-то ностальгических воспоминаний, и она почти внушила себе, что всё в прошлом и что так и должно быть, и возвращаться к прежнему глупо, бессмысленно и невозможно. Она навсегда сохранит в памяти Дэнни и всё, что с ним связано… От таких размышлений её бросало в дрожь. Неужели это – всё? Тихая семейная жизнь представилась ей вдруг чем-то бескрайним, бездонным, вязким, обволакивающим и засасывающим глубже и глубже. Она словно была на празднике, праздник закончился, и начались непрерывные будни. Она не видела просвета в конце туннеля и стала сомневаться в его существовании. Хилари смотрела на себя в зеркало и видела лишь грустный взгляд разочаровавшегося человека. Нет, всё так и должно быть, то есть так правильно: и тихая семейная жизнь, и работа, и дом. А счастья или ещё чего-то: радости, какого-то парения над собой, над рутиной, над этой бесконечной осенью – не было.