Бедная Ги-Мла совсем измучилась. Мало того, что Ки-Клат ходил сам не свой, мрачный и скрытный, так еще и с Бикиром случилась такая внезапная перемена. Ни с того ни с сего молодой Ар-Раар стал вести себя очень холодно. Он больше не пытался взять ее за руку, не говорил, что скучает, не спрашивал, когда она придет в следующий раз. Он, конечно, был с ней приветлив и вежлив, но не более чем как с простой знакомой. Ги-Мле, которая в мечтах была уже его невестой, это было невыносимо и обидно до слез. А за несколько дней до свадьбы Преемника ей вообще сказали, что господин Бикир плохо себя чувствует и не сможет ее принять. Что-то до этого плохое самочувствие ему не мешало. Ги-Мла не знала, что и думать. Вдруг у него уже есть невеста? Она ведь не так давно в Мааде и могла не знать о помолвке. Это предположение чуть не свело ее с ума. Но где она тогда? Нет, не может быть. Поплакав в обнимку с Мурцом, девушка решила, нужно прямо поговорить с Бикиром и выяснить, что она сделала не так и чем его обидела. А вдруг сын Митверхала больше не допустит ее в свои покои? Оставалась надежда поговорить на свадьбе, но на площади он сделал вид, что не замечает ее, а она, увидев жреца, ненадолго забыла про него. А потом, на приеме во дворце, встретившись с ней взглядом, он лишь слегка улыбнулся и равнодушно кивнул. Подойти к нему при всех было слишком, и оставалось лишь украдкой наблюдать. Сидя за столом, Бикир смотрел куда угодно, только не в ее сторону. Главным объектом его внимания был, конечно же, Бакар, который без конца рассказывал что-то, а Бикир заинтересованно слушал и так смотрел на него, как Ги-Мла мечтала, чтобы он хоть раз взглянул на нее.
Постепенно гости, утомившись обилием блюд, стали разбредаться в поисках развлечений. Можно было пойти в Малый зал посмотреть, как плавно покачивают бедрами танцующие кигилки, или потоптаться под музыку в большом зале самому, выйти в сад на свежий воздух и понаблюдать, как сноровистые Ар-Раары лихо укладывают друг друга на лопатки или сразиться с ними лично. Здесь гвоздем программы был Макар, который под восторженные визги разряженной толпы расшвыривал молодых воинов, словно снопы соломы.
Чтобы гости не чувствовали себя покинутыми, молодожены обошли все площадки. Минги еле переставляла ноги, от голода у нее кружилась голова, но она не притрагивалась к расставленным на каждом углу угощениям. Бакар, который успел хорошенько заправиться, и для которого отказ от еды служил верным признаком нездоровья, наконец не выдержал.
– Минги, дорогая, – он обнял ее за талию и делал вид, что шепчет на ушко нежности, – давай-ка, съешь что-нибудь. Мне бы не хотелось, едва женившись, стать вдовцом оттого, что моя половина уморила себя голодом. Пусть Челанги не едят мяса, но не есть совсем – это перебор.