Скок да скок, с кочки на кочку, иногда проваливаясь по колено, бывало, и по самую грудь, мы двигались по липкой, мерзкой топи. Ну как двигались, ползли, мать его. Что меня сразу насторожило, так это зеленоватый цвет тумана, видно, ядовитый газ выходит из недр земли. Потому я с самого начала оторвал со своего плаща три широкие полосы, хорошо хоть, материал качественный, и заставил всех повязать красные ленты поверх дыхательных путей, показывая на себе, как надо правильно, ну так, на всякий особый случай. Опыт имел. Они, конечно, удивились немного… такого кощунства над княжьей вещью не видели ни разу, но промолчали. Злой колдун сказал надо… значит, надо… дисциплина прежде всего.
– Чтобы гадский дух в рот не попал! – пояснил я суеверным. В принципе, даже не соврал. Горыня и Фрида быстренько, глядя на меня, забинтовались по самые уши.
Я старался нащупать копьём дно трясины, которое зашло по самый наконечник. Дна нетути. Угу!
– Надо бы обойти, – кивнул я через плечо друзьям, – а то увязнем и пропадём пропадом тут безвестно.
Горыня предусмотрительно достал из котомки моток верёвки и накинул на плечо. Я стал пятиться задом и обходить стороной опасный участок топи. Хуже всего пришлось нашей красавице арийке, ей можно было только посочувствовать. Болотная тина, наверное, забилась всюду, куда только можно. Даже к волосам какие-то водоросли прилипли, хорошо хоть, зелёная квакушка не забралась. Горька ткнул меня в спину копьём:
– Глянь-ка, кикимора – она и есть кикимора.
Я оглянулся. Фрида старалась откинуть копьём ползущего в её сторону болотного гада.
– Фу! – сморщила она свой красивый носик. – Мерзость какая…
– Вот взяла и ни в чём не повинную змейку обидела.
– Да заткнись ты!.. – и она плашмя ударила копьём по ярко-зелёной кочке. Мы оглянулись, не утопла ли ненароком красавица наша.
– Что?.. – уставилась она на нас невинно. – Там лягушка огромная сидела и на меня смотрела…
Я, с тех пор как повстречал индиго у Градамира в Карелии, тоже стал к ним отрицательно относиться, просто до кошмариков.
Солнце растопило жаркими ультралучами последние зеленоватые капли тумана, а гади не видно конца и края. Болото это, кажется, жило своей таинственной жизнью, всё время поднимались с его дна зелёные пузыри, булькали и шипели, если газом надышаться, можно и кони двинуть, метан ведь в воздухе. Даже для меня это было ужасно, а как ей приходится, сиротке нашей?
– Боюсь… что идти придётся и ночью, если мы не выберемся до заката, – я прощупывал очередной участок топи.
– А мы и не выберемся… – прокашливаясь, отозвалась Фрида.