– В этой части находимся мы, – он указал пальцем, прикоснувшись к изображению на плазменном экране в стене.
На одной из круглых сфер физической карты Марса указанное место стало увеличиваться в размерах.
– Ого! – удивилась Линдау.
– Здорово, – решил поддержать девушку Ястребов, желая в который раз показаться перед ней.
Открывая для себя что-то новое в спальном комплексе «Паларуса», у Волона не было никакого интереса шутить.
– Я вижу, у нас есть все тактические приспособления, – сыронизировал Волон, – у меня вот предложение.
Все же, собравшись, француз продолжил:
– Просканируем эту планету, пройдем, дюйм за дюймом, сделаем ее сейсмографию и спокойно, потом будем сидеть, поплевывая в потолок.
– Я вижу, у вас романтическое настроение, мсье Волон? – Янсон почувствовал критику со стороны бортового инженера.
– Да нет, – Волон скрестил руки, стараясь спрятать внезапно одолевший его приступ истерии, пока, как ему казалось, никто не заметил его изменившееся поведение, – omne nimium nocet… – сказал он, стараясь оставаться хладнокровным.
Француз понимал, что сказал лишнее. Ведь психологический сбой одного пилота может повлиять на весь экипаж. Никто не решился что-либо сказать в ответ Волону, посчитав сейчас это неуместным перед коллегой.
Янсон коснулся пальцем второго круга топографической карты.
В этот момент на орбите Марса в 150 градусах по уровню к его орбите ожил спутник «Voyeur 90», второй зонд с космическим радаром, который заблаговременно прибыл до появления землян. На радость Янсону и всей группе трехлетний «шпион» был в рабочем состоянии.
– Впадина Маринера, – сказал он, – все тот знаменитый каньон.
Прямоугольный экран показывал марсианский пейзаж, отдающий слегка буро-рыжим оттенком. Огромное углубление от некогда упавшего метеорита. Это место занимало половину неровной окружности и полуразрушенных скальных останков. При каждом пошаговом увеличении местности тень заметно становилась еще более темной в виде сигары, прятавшаяся у порога в темной стороне углубления, выделяясь на краях впадины.
– Хм. Однако мы на планете не одни, – сказал задумчиво Луалазье.
Янсон заметил еще одну картину. Еще никогда лица экипажа не были так серьезны.
– Эка… – присвистнул Ястребов, – и что же вы, капитан, скрывали от нас такое гопографическое чудо?
Русский не мог оторвать взгляд от темноватой фигуры, выделявшейся в тени, как затаившийся организм под микроскопом. Он не знал о карте.
– Мне самому не было ничего известно. Данные Войера я решил проверить случайно вчера, после ужина.
Янсон на удивление команды стал разговорчивым. Можно было бы предположить, что он весьма компанейский парень, не будь у него регалий отличий и должностной ответственности. В течение двух лет ему надлежало отвечать не только за весь корабль, но и за вверенных ему пять человеческих жизней.