Мне, наверное, никогда не удастся переварить это. Я не скажу, что Ратмир как-то по-особенному тепло относился к сыну, но он гордился своим наследником. Когда я рассказала ему о беременности, у него не было никаких сомнений — только рожать.
— Ты собрал на меня досье, да? — складываю я все услышанное ранее в одну картинку. — Насколько подробное?
— Все в рамках приличий, Аленушка, — хрипло произносит Камиль, оттолкнувшись кулаками от столешницы и выпрямившись. — В твоем грязном белье я не копался. Это была вынужденная мера, потому что сама ты мне ничего не рассказываешь. Приходится вытягивать по кусочкам, и у меня это получается, только когда на тебя накатывает новая истерика. А я не хочу, чтобы ты нервничала лишний раз.
— Почему? — срывается с моих приоткрытых губ.
— Сказки про любовь с первого взгляда я тебе рассказывать не буду, но ты меня зацепила. Понравилась сразу. Вроде нежная фиалочка с большими глазами, но и коготки выпускать умеешь. Это цепляет, Ален. Хочется проверить остальные твои границы. В хорошем смысле, разумеется.
— Попробуешь? — я киваю на заставленный тарелками стол, чтобы перевести тему.
Мне никто не говорил таких слов. Папа все время называл меня красавицей, Асаев тоже изначально повелся на мое смазливое личико. Но это все фасад, всего лишь оболочка, за которой стоюя. И Камиль, кажется, хочет докопаться до содержимого.
— Ты отлично готовишь, голубоглазка, — широко улыбается Камиль, попробовав мою еду. — Очень вкусно. Боюсь, что я сейчас за один присест смету все, так что присоединяйся.
— Но… — я киваю на свою тарелку.
— Не надейся. Я заметил, что ты почти ничего не съела. Достаточно было проследить, что ты размазала содержимое по всему периметру, имитируя хоть какую-то деятельность.
— Не могу есть, когда на меня так смотрят.
— Как?
— Как будто вместо десерта хотят меня.
— Не отказался бы. Но не будем торопить события. Всему свое время, Ален.
Съесть немного мне все-таки приходится, потому что иначе Камиль не выпускает меня из-за стола. Причем в прямом смысле. Заходит мне за спину, наклоняется и дышит прямо на ухо, пока я не заталкиваю в себя несколько кусочков мяса.
Давид своим звонким плачем оповещает нас, что больше не согласен находиться в одиночестве, и я убегаю к сыну, услышав напоследок тихий смех Камиля. Наверное, он подумал, что я зацепилась за этот повод рвануть от него подальше, так и не доев свою порцию.
Мы с ним катаем машинку по полу, когда Камиль присоединяется к нашей маленькой компании. Увидев мужчину, с которым Давиду конечно же будет интереснее, чем с матерью-наседкой, он сразу протягивает руку к нему. Хватает за большой палец и настойчиво тянет вниз, глазами прося присоединиться к гонкам, потому что с одной машинкой не очень-то интересно.