А беспорядочный топот копыт уже у самого помоста и громкий, резкий голос Черныха:
— Тут она, в мельнице! Не то налево завернула. Куды ей больше деваться? Эй, мужики, скачите-ка туда, по ближним дворам пошарьте. А мы тут поглядим. Попадется кому — шкуру с нее на месте спушшайте, бей сколько влезет! Яков, ступай через нижнюю дверь. Коня моего привяжи. А я сюда…
И Клавдея услышала, как скрипнули доски помоста под тяжелыми шагами Черныха. Она отступила в угол и тут увидела люк, прорубленный в полу, и лестницу, ведущую вниз, через жерновое отделение, в первый этаж. По этой лестнице помольщики поднимаются в амбар, чтобы засыпать в ковш очередной мешок зерна. Клавдея бросилась вниз. Здесь, словно инеем, все было покрыто «бусом» — тончайшей мучной пылью. Пахло горячей мукой. Пощелкивали мягко, смачно, растирая зерно, каменные жернова. Но спрятаться самой или спрятать листовки здесь тоже негде. А через минуту сюда спустится по той же лестнице Черных…
Слышно, как к нижней двери уже подскакал Яков со своими друзьями…
Чуть правее жерновов идет еще одна короткая лесенка вниз, к мучным ларям. Теперь там Яков. А это что за дверь? Наверно, к водяным колесам… Вниз — значит сразу в руки Якова… Поскрипывают ступеньки — это из амбара спускается Черных… Клавдея рванула сыромятный лоскут кожи, заменявший дверную ручку, и бросилась к водяным колесам. Тут было полутемно и все мерцало каким-то зеленоватым светом. Клавдею сразу оглушил шум воды, бешено пенящейся в стенах бревенчатого сруба, холодные брызги окропили лицо. Она ступила ногой на тесаный бревенчатый мосток и прислонилась спиной к обледеневшей стене, чтобы не поскользнуться и не упасть под колеса.
Сквозь стену пробивался нежный, переливчатый наигрыш гармони-тальянки. Высокий, чистый голос грустно выводил:
Бродяга Байкал переехал,
Навстречу родимая мать.
«Ах, здравствуй, ах, здравствуй…»
Но резко хлопнула дверь, и все оборвалось. Должно быть, туда вошел Яков.
Клавдея разжала руку, и красные листики прокламаций, разлетевшись веером, исчезли в пенистом потоке.
Теперь Клавдея немного освоилась с полутьмой и стала отчетливее различать предметы. В конце мостка, на котором стояла она, у противоположной стены сруба, наклонно опущено в воду бревно с нарезанными в нем зарубками — ступеньками. Когда требовалось, мельник задвигал щитом отверстие в плотине, спускался по зарубкам на обсохшее дно и чинил колеса. Теперь же там клокотала вода, била в огромные лопасти колес, заставляя их со скрипом и грохотом медленно поворачиваться, взлетала бесчисленными брызгами и замерзала на бревнах рубчатыми натеками ледяных сосулек. Куда потом уходила вода, Клавдея не могла увидеть — загораживало колесо, но, наверно, под сруб. Там, за колесом, было единственное место, где можно спрятаться, если дверь сюда только откроют и не пойдут дальше.