– Что будет дальше? – Прямо спросила Марьям.
– Я сам не знаю. Чего ты хочешь?
– Я хочу стать приближённым к тебе человеком, наравне с мужчинами. Возможно, наравне с Мирзой.
В голове Гохана всё встало на свои места: бросание вызова, выход на арену, отказ от положения наложницы… Она не была мужчиной, но делала всё, чтобы к ней относились, как к мужчине. Её целью было вмешательство в политику, а не сохранение «девичьей чести». Она прекрасно понимала, что, даже став фавориткой, получит доступ к красивым платьям и украшениям, но в дела мужчин её никак не посвятят.
Впервые Гохан понял, что чувствовали наложницы после того, как он использовал их.
– Ты этого никогда не получишь, – Жёстко сказал он, – И доспехи ты сейчас наденешь в последний раз, только чтобы дойти до своей комнаты. Ты будешь жить в комнате фавориток, я одарю тебя всеми шелками, украшениями и духами, которые будут лучше, чем у остальных. И ты БУДЕШЬ наряжаться так, как я хочу. Отныне ты наложница, причём точно такая же, как все. Никакой арены. Никакой политики. Никакой свадьбы. Тебе ясно?!
Марьям ответила единственное, что пришло ей в голову:
– Гохан, я не играла с тобой. Я сделала то, чего действительно хотела.
– Вон! – Закричал он, – Никогда не называй меня на «ты» и по имени! Никогда не поворачивайся ко мне спиной! Никогда не забывай, с кем ты разговариваешь! Вон, женщина!!!
Марьям бросила на него взгляд, полный иронии и превосходства, но после этого покорно кивнула:
– Слушаюсь, повелитель.
На этот раз она вышла из покоев по всем правилам этикета. Он понимал, что девчонка издевается.
Гохан стукнул кулаком в стену, разбив костяшки до мяса. Видимо, он действительно не Султан, а евнух последний…
Когда девушка вышла из покоев, в её голове и близко не было ни рациональных мыслей, ни разумных планов… ничего. Ей было стыдно.
Она думала, что просто честно ответит на вопрос: «Чего ты хочешь?». Врать, что она мечтает о лучших платьях и покоях было бы ещё хуже. Но это было настолько… незрело, неуместно, не так! Он явно подумал, что она перетерпела секс ради своих целей, а то, что она сказала позже, ситуацию никак не исправило.
Конечно, он понял её неправильно и решил наказать не стандартным сидением в темнице, а тем, что унизит именно её: она не сомневалась, что ей действительно подадут лучшие платья и украшения, как он обещал, но это только отдалит её от политики. Даже у девушки-гладиатора, проигравшей на арене, было больше шансов втереться в мужской мир, чем у разодетой куклы-наложницы.
Она жалела о том, что произнесла после, но не жалела о самом главном: о том, как его сильные руки обхватывали её талию, о том, как он целовал и покусывал её шею, как зарывался рукой в густые волосы…