Он тогда просто с усмешкой снял руки Евы со своих плеч, поблагодарил ее за проявленный к нему интерес и ушел, оставив совершенно ошарашенную королеву красоты в одиночестве. И напрочь забыл об этом инциденте. Слишком много было у него забот, чтобы помнить о подобной ерунде. О попытках Евы отомстить Габриэлле Вэл знал и воспринял сей эпизод как очередное звено в цепи ее бессмысленных попыток отбить у конкурентки парня. Более неосуществимой затеи придумать было невозможно.
Вэл существовал лишь потому, что его любила Габриэлла. Как бы ни смешно было это признавать, но против правды не попрешь. Самодостаточность, которой когда-то так восхищалась мисс Гледис, растворилась в его новой жизни, где были и любовь, и нежность, и забота – и все на двоих. Раньше Вэл и знать не знал, насколько это для него может быть важно, но почти полтора года благоденствия полностью изменили взгляды на жизнь. В ней появилась совершенно определенная цель – сделать Габриэллу счастливой. И все достижения, победы нужны были лишь для того, чтобы Габи могла им гордиться и никогда не пожалела о своем выборе.
Вот только Вэл ни разу ей об этом не говорил и столь тщательно скрывал, не желая казаться сентиментальным, что вряд ли Габи хоть о чем-то догадывалась. И потому могла придать этому идиотскому поцелую сколь угодно большое значение. А ночь – самая благодатная почва для разного рода сомнений и неправильных выводов. Вэл даже представить себе не мог, что сейчас чувствовала и думала Габриэлла.
Однажды ему довелось увидеть ее в чужих объятиях, и Вэл отлично помнил, как отреагировала на ту сцену каждая клеточка его тела. Еще до того, как разум шепнул, что это не может быть правдой, и до того, как прозвенела Габина пощечина, окончательно объяснившая, в чем дело, Вэл успел прочувствовать полный спектр сопровождающих ревность эмоций. И ни одна из них ему не понравилась. Но его мучения оборвались, не успев даже как следует развернуться. А у Габи была целая ночь, в течение которой можно было сделать не только массу самых невероятных выводов, но и придумать огромное количество поводов для терзаний. Не случайно же Дина сказала, что Габи плакала. Почему же вчера она об этом даже не спросила? Вэл бы все ей объяснил. Разве мог он допустить, чтобы Габи испытывала боль, а в особенности, боль из-за него? Да проще добровольно отдаться на пытки адерельсскоого демона, чем знать, что стал причиной хоть одной ее слезинки!
Вэл ни на секунду не допускал мысли о том, что может потерять Габриэллу, что она не захочет ему поверить и не простит. Но только самоуверенность не имела к этому никакого отношения. Он просто знал, что должен все исправить. Чтобы Габи снова улыбалась ему, и подначивала на всякие забавные нежности, а потом удовлетворенно и чуть застенчиво опускала глаза, словно нашкодившая отличница, и говорила что-нибудь неожиданное, но бесконечно нужное и важное. Вэл понятия не имел, откуда она берет такие слова и как всегда умудряется найти именно те, которые проникнут в душу и останутся там навсегда. А вот он почти никогда на них не решался, превращая все в шутку, словно не понимал, что Габи тоже хочет услышать от него о чувствах. Но словно блок стоял, и Вэл доказывал свое отношение к ней делами: во всяком случае, ему так казалось. И Габи отвечала ему так, как он и мечтать не смел.