Эйкке понятия не имел, как нужно вести себя с юными девицами: не до того в последние годы было. Но сам просто млел от подобных мелочей и не желал думать о том, что однажды все это обязательно закончится.
Вот оно и закончилось. А Эйкке совершенно не знал, что делать дальше.
— Сидишь? — раздался от двери усталый голос, и Эйкке напрягся, понимая, что не услышит сейчас ничего хорошего. Тидей не признавал слабости, а Эйкке, кажется, разочаровал еще и его. — Ну сиди, сиди. Может, цыплят высидишь: будет хоть чем поужинать.
Эйкке пошевелился, недовольный напраслиной.
— Зайца еще давешнего не съели, — напомнил он. — А если мясо надоело, в погребе рыбы полно. Пожуй — авось и подобреешь.
Снабжение их компании провизией лежало на Эйкке: Тидею было запрещено покидать территорию Арены, а выдаваемой ему положенной крупы и яиц едва хватало на одного: энитос не особо беспокоился о сытости собственных ссыльных.
— Рыбу я твою новенькому скормил, — бросив на пол промокшую сумку и тяжело опустившись на лавку, сообщил Тидей. — Парня неделю голодом морили, прежде чем он цепь позволил на себя надеть. А остатки зайца Тайре отдал, а то совсем затосковала дивчина: так и до беды недалеко.
Эйкке тряхнул головой, избавляясь от ненавистных угрызений совести. Как будто он был виноват в том, что не может прямо сейчас освободить ребят из неволи. Или в том, что ему повезло не сдохнуть в последнем бою, а попасть к Тидею и теперь наслаждаться свободой, в то время как другие драконы мучились в цепях и с ужасом ждали каждого нового утра. Или в том, что расклеился, по сути, из-за ерунды, хотя рядом была настоящая беда. Кажется, на это Тидей и намекал?
— Принесу. Сегодня же. Все равно Ксандр нынче занят, поэтому не выгорит ничего. Вот и займусь охотой, — пообещал Эйкке, однако с места не двинулся, и Тидей хмыкнул.
— Сам только не выгори, — посоветовал он. — Ребятам больше не на кого надеяться: уж слишком редко наша уважаемая стража ошибается.
Эйкке незаметно стукнул кулаком по стене. Одна такая ошибка, когда после боя стража списала его со счетов и велела Тидею сжечь бездыханную драконью тушу, подарила Эйкке вторую жизнь. Прямо у разведенного костра закончилось действие временно вернувшего ему истинную ипостась зелья, и Эйкке застонал от новой невыносимой боли, чем привлек внимание своего могильщика. Тидей крепко рисковал, решившись под покровом ночи не добить умирающего драконыша, а отволочь его в свою каморку, чтобы попытаться там выходить, но боги любят смелых, а потому не позволили страже обнаружить его обман ни в тот же день, ни в последующий год, когда Тидей представлял Эйкке своим осиротевшим племянником, испросив ему приют у себя под боком. Это, конечно, было против правил, но лишние руки в хозяйстве страже совсем не показались лишними, а дополнительных денег и еды Тидей не требовал, так что участь Эйкке была решена. Он, подобно своему спасителю, сделался смотрителем пленных драконов.