Смотритель, правда, было слишком гордым названием для Тидеева занятия. Он лишь чистил клетки, разносил будущим боевым единицам еду и ухаживал за теми, кто становился совсем плох. Некоторые из них якобы совсем загибались, перекочевывая с помощью Эйкке в тайную пещеру, обнаруженную им за Авгинским лесом во время охоты. Сейчас там обитало уже трое его соплеменников, внешность которых была чересчур вызывающа для помощи Эйкке в его деле. Совершенно желтые глаза Турме, голубые локоны Элийны и розовые кудри Хейды могли с ходу погубить и их обладателей, и того, кто оказался бы заодно с ящерами, получившими желанную свободу, но не способными принимать первозданный лик. Без него они не могли вернутся в Драконью долину. А Тидей не мог опоить усыпляющим зельем и вызволить сразу всех пленников: во-первых, на него нужно было немало денег, а заработок младшего смотрителя Арены оставлял желать лучшего. Во-вторых, неожиданная гибель даже двух-трех драконов вызвала бы подозрение, а то и панику: подняли бы на ноги полицию, вышли на Тидея, разыскали освобожденных им ребят — и дальше все вернулось бы на ту самую Арену, с которой все и началось, но только в другом статусе. В-третьих, ключи от цепей, приковывающих узников к стенам их темницы, были только у Главного смотрителя Арены, и он размыкал их исключительно на мертвых своих жертвах. Но даже случись чудо и пади оковы к ногам пленников, далеко бы они ушли, голодные и обессиленные? Каждые четыре часа местная стража совершала обход подвалов и немедля подняла бы тревогу, исчезни хоть один из заключенных.
Вот если бы ребята обернулись драконами, никакие цепи и люди не стали бы преградой к их свободе. А пока Эйкке не раздобыл возвращающий драконью ипостась эликсир, следовало обходиться лишь подобными полумерами.
А он еще смел раскисать и отодвигать освобождение братьев и сестер из-за какой-то девчонки?!
— Не выгорю! — выдал сквозь сжатые зубы. — Не то проходил!
Тидей почему-то снова хмыкнул, прошелся по комнате, и на лице его появилось странное мечтательное выражение.
— Вот уж не думал, что тебе человеческая дивчина приглянется, — с легким удивлением заметил он. — С ней-то что делать собираешься? Сердечные раны, знаешь, вещь такая — их лучше не запускать.
Эйкке мысленно помянул Энду. Ведь не рассказывал же он ничего особенного про Касси товарищу, вообще только о ее роли в деле говорил, а тот все равно догадался. И не отвертишься!
— Ничего не собираюсь! — буркнул он. — Пусть себе ненавидит: мне же проще! Пора избавляться от этой обузы!
На лицо Тидея набежала тень.