Самое несусветное желание для дракона.
Но Эйкке уже не мог остановиться.
— А какого ты цвета, когда дракон? — неожиданно спросила Касси. — У тебя волосы то черные, то коричневые. Или у тебя чешуя переливается?
Эйкке рассмеялся: такого предположения он еще не слышал. И почему-то безумно радовало то, что Касси так легко говорит о его второй ипостаси и даже пытается выяснить подробности.
— To черного, то коричневого, — начал объяснять он. — А иногда и почти красного. Цвет дракона зависит от времени года, когда он родился. Ну а я умудрился появиться на свет в ночь с лета на осень. Так что теперь меняю цвет в зависимости от погоды, — тут он усмехнулся и в упор посмотрел на нее. — Ты ж давно меня раскусила, дорини Кассандра. Только поверить собственным выводам не захотела.
Касси покачала головой.
— Такой вывод мне ни разу на ум не приходил, — созналась она. — В отличие от Ксандра, да? — тоже наконец почти весело подколола его она. — А я-то голову сломала, почему он вдруг так по-другому стал к тебе относиться. To язык стер, доказывая, что тебе нельзя доверять, а то вдруг…
У Эйкке снова пробудилась совесть. Вот же пропасть!
— Так выходит, что он прав был, — напомнил он Касси. — Я врал тебе в глаза и использовал в собственных целях. А ты, дурочка доверчивая…
Касси почувствовала в его голосе боль и раскаяние и не стала в этот раз обижаться на дурочку.
— Ты не мог сказать правду, — вздохнула она. — Во всяком случае, не тогда. Тогда я бы не поняла.
Эйкке бросил на нее быстрый взгляд.
— А теперь понимаешь? — спросил он.
— Теперь понимаю, — кивнула Касси. — И обещаю сделать все возможное, чтобы помочь в твоих поисках. Ну, если, конечно… — тут она замялась, но все же заставила себя продолжить: — ты захочешь теперь принять мою помощь.
И Эйкке, разумеется, должен был воспользоваться этим ее сомнением, чтобы исполнить мужской долг и оградить Касси от опасности, но сам Энда, кажется, дернул Эйкке за язык.
— Я больше года бился головой об стену, пока не встретился с тобой, — на одном дыхании выдал он. — А тут всего за пару недель… Кажется, это ты приносишь удачу, Касси. И я буду последним придурком, если отвернусь от нее!
Касси чуть порозовела и улыбнулась, но так, что Эйкке потом весь вечер вспоминал выражение ее лица, глупо радуясь этому и не думая о трудностях предстоящего им всем дела.