Мы с Лючиной тоскливо переглянулись.
– Папа расстроится, – чуть не плакала она.
– Погоди киснуть! – у меня появилась идея. – Раз уж мы всё равно испортили карту, и назад ничего не вернуть, давай разрисуем её? Внесём свой вклад в папину работу?
– И папу нарисуем? – оценила девочка идею.
– И папу, – согласилась я. Чего уж теперь мелочиться, понятно было, что мсье Милфорд открутит мне голову, как только войдёт в кухню. Так хоть получу удовольствие от творчества напоследок.
Обсудив сюжет будущей картины, мы остановились на том, что необходимо изобразить папу возле лесного домика, в котором он (по нашим представлениям) ночует во время поездок. Рядом с домиком должны расти деревья и цветы (на них настаивала Лючина).
Нарисовать шедевр было предоставлено мне, а Лючина должна была раскрашивать. Но когда дело дошло до папы, девочка уже устала смотреть, как я рисую, и попросила попробовать самой.
Я не смогла отказать и теперь с душевным трепетом наблюдала, как моя ученица стоит на табурете и, высунув от усердия язык, тщательно выводит два овала – побольше и поменьше. К большому она пририсовала две длинные веточки с пятью прутиками. Я так поняла, что это пальцы. Зачем мсье Милфорд так их растопыривал, уточнять не стала, боясь спугнуть вдохновение.
Лючина вся преобразилась в этот момент. Исчезло смущение. Страх, то и дело мелькавший в её взгляде и опущенных плечах, полностью оставил её. Теперь это была обычная девочка, увлечённая интересным делом.
Повинуясь вдохновению, Лючина нарисовала рядом с крупным человечком ещё одного – маленького.
– Это ты? – не удержалась я от вопроса. Девочка только кивнула, не отрываясь от творческого процесса. Я была уверена, что малявка никогда не ездила с отцом в лес. Но то, что она рисовала себя рядом с ним, многое мне рассказало об их отношениях.
Лючина явно любила своего папу, а он любил дочь.
Когда она закончила и, окинув гордым взглядом свой шедевр, повернулась ко мне, я с трудом сумела удержать серьёзное выражение на лице. И… похвалила девочку.
Всё равно мсье Милфорд меня убьёт, так чего расстраивать ребёнка.
– У тебя прекрасно получилось, – с излишним энтузиазмом произнесла я, а потом добавила: – Чуть позже мы поработаем над анатомией человека. Но для первого раза – просто превосходно.
Лючина просияла от моей похвалы.
А потом мы раскрашивали картину. Девочка – себя и папу, а я домик, деревья, цветочную поляну, на которую, увлёкшись, добавила лесную полосатую кошку с выводком котят. Они играли с яркой бабочкой, опустившейся на нос одного из них.
Работа вышла долгой, трудоёмкой, но зато она сплотила нас с Лючиной и помогла лучше узнать друг друга. Завершили мы нашу картину ближе к вечеру, сделав лишь маленький перерыв на полдник, и выпили по чашке чая с намазанным на хлеб маслом.