Приглушенные голоса, опухшие от слез глаза, гардины, задернутые, чтобы не пропускать яркого солнца. Вот так же будет в доме и после смерти мистера Беннета, думала миссис Хилл, разве что от соседей тогда можно будет ожидать соболезнований, а не плохо скрытого злорадства.
А мистер Беннет вдруг резко сдал и одряхлел. Его силы были подорваны физическим напряжением и самообвинениями, которыми он непрестанно себя изводил. Вечером по возвращении из Лондона он поднялся в библиотеку и звонком вызвал миссис Хилл.
Он попросил разрешения взять ее за руку. Она позволила.
— Простите меня, — негромко попросил он.
Она кивнула. Услышать подобное после стольких лет — это дорогого стоит.
Глава 13
«Достаточно знать, что они обнаружены и что я видел обоих…»
Семейство Беннет восстало наконец из бездны отчаяния. Лидия была обнаружена и вскоре после этого обвенчалась в Лондоне с мистером Уикхемом. Все удалось проделать так ловко и споро, что появилась надежда замять назревавший скандал с тайным побегом, поскорее распространив весть о замужестве. На кухне также отметили радостное событие, распив котелок пунша.
— Как вы думаете, сколько пришлось выложить, чтобы уладить дело?
Миссис Хилл оторвалась от шитья и подняла голову. Ее муж сидел по другую сторону почти угасшего очага, пристроив бокал с пуншем на подлокотник. В промежутках между глотками он жевал сохранившимися коренными зубами полоску кожи, размягчая ее, прежде чем проткнуть шилом.
— Не так уж много, я полагаю, — откликнулась она.
— Я слышал, десять тысяч фунтов.
Шитье упало миссис Хилл на колени.
— Такие деньжищи!..
— Хватило бы половины. Четверти. Десятой, сотой доли.
Экономка затрясла головой.
— Нам с вами этого хватило бы с лихвой, — продолжал мистер Хилл. — Мы могли бы зажить счастливо и кататься как сыр в масле даже и с сотней фунтов, вы да я, вдвоем.
Она улыбнулась, и это была самая настоящая улыбка, невымученная и непритворная. Мистер Хилл не видел, чтобы жена так улыбалась, с тех пор как… да он и припомнить не мог, с каких пор. Он улыбнулся в ответ, обнажая зазоры между зубами и голые десны. Какую же непосильную ношу приходилось ей нести все эти годы…
— Что бы мы с ними стали делать? — возразила она. — Целых сто фунтов… Мы бы и не нашли, на что их потратить.
Мистер Хилл присвистнул:
— Ой ли? А вино, а пармезан, а еще для каждого из нас по креслу с мягкой обивкой. Для вас — шелковую шаль и конфеты, а для меня — по две унции табака каждую пятницу… вот блаженство-то! — Мистер Хилл засмеялся. — Уж мы бы распорядились ими с умом, не так, как некоторые, не будем называть имен.