— Вместе с темной узкой лестницей и дымящей плитой на кухне, я полагаю? — заметила Элинор.
— Непременно! — вскричал он с тем же жаром. — И с ними, и со всем, что в нем есть. Так, чтобы и по удобствам, и по неудобствам он ни на йоту не отличался от этого. Только тогда, только точно под таким же кровом я смогу быть счастлив в Комбе, как я был счастлив в Бартоне.
— Позволю себе предположить, — сказала Элинор, — что вопреки более просторным комнатам и более широкой лестнице вы все же обнаружите, что ваш собственный дом не уступает в совершенстве этому.
— Бесспорно, есть нечто, что может сделать его неизмеримо дороже для меня, — ответил Уиллоби, — но право вашего коттеджа на мою привязанность навсегда останется особым и несравненным.
Миссис Дэшвуд с радостью поглядела на Марианну, чьи прекрасные глаза были устремлены на Уиллоби с выражением, не оставлявшим ни малейшего сомнения, как хорошо она его понимает.
— Сколько раз, — продолжал он, — год тому назад, гостя в Алленеме, желал я, чтобы Бартонский Коттедж перестал пустовать! Проходя или проезжая мимо, я всегда любовался его живописным местоположением и огорчался, что в нем никто не живет. Мне и в голову не приходило, что, не успею я приехать в следующем году, как тут же услышу от миссис Смит, что Бартонский Коттедж сдан. Эта новость пробудила во мне такой интерес и такую радость, что их можно признать только предчувствием счастья, какое меня ждало. Не правда ли, Марианна? — добавил он, понижая голос, а затем продолжал прежним тоном: — И вот этот-то дом вы замыслили испортить, миссис Дэшвуд! Лишить его простоты ради воображаемых улучшений? Эту милую гостиную, где началось наше знакомство и где с тех пор мы провели столько счастливых часов, вы низведете до передней, и все будут равнодушно проходить через комнату, которая до сих пор была прелестней, уютней и удобней любых самых величественных апартаментов, какие только есть в мире!
Миссис Дэшвуд вновь заверила его, что о подобной перестройке больше и речи не будет.
— Вы так добросердечны! — ответил он с пылкостью. — Ваше обещание меня успокоило. Но добавьте к нему еще одно и сделайте меня счастливым. Заверьте меня, что не только ваш дом останется прежним, но и вы, и ваше семейство никогда ко мне не переменитесь и всегда будете относиться ко мне с той добротой, которая делает для меня столь дорогим все с вами связанное.
Обещание было охотно дано, и до конца вечера Уиллоби вел себя так, что нельзя было сомневаться ни в его чувствах, ни в счастье, им владевшем.
— Вы у нас завтра обедаете? — спросила миссис Дэшвуд, когда он начал прощаться. — Утром я вас не зову, так как мы должны сделать визит леди Мидлтон.