На третий день пустота и тишина оглушили до такой степени, что готова была сама лезть на стену и прикидываться абстрактным пятном, привнося в интерьер немного пастельных красок, потому что оттенок моей кожи варьировался от молочно-белого до нежно-мятного.
Были бы у мня подруги, одиночество, возможно, не угнетало с такой силой, а тут, спасибо дяде, некому даже позвонить и поныть в жилетку, размазывая кусок торта по белоснежной тарелке. Можно, конечно, выйти на работу, но к такому активному контакту я была ещё не готова, да и там всё напоминало о Строгове.
Четвёртый день посвятила самоедству и осознанию своей никчёмности, как женщины, в полной мере. Как можно соблазниться таким чудом в мешковатом комбинезоне с неприглядной гулькой на макушке? Я же так похожа на маму, а она всегда могла себя преподнести так, что партнёры отца пускали по ней слюни. Что же я с собой сделала, раз позариться на меня можно только за деньги? И в подтверждение моих мыслей Стас не пытался со мной связаться все эти дни. Пустые слова о любви, о бессмысленности жизни без меня. Живёт же и радуется, наверное, что избавился от проблемной мыши, не поддающейся дрессировке.
Пятый день прошёл под лозунгом «Опустоши дядькины запасы спиртного», хотя все нормальные люди делают это в первые два дня, но я, как оказалось, не отношусь к нормальным, раз меня так воспринимают окружающие. После третьей стопки чего-то жутко огненного, пошла стадия выяснения отношений. Собиралась позвонить Стасу и высказать всё, что думаю о нём, просветить твердолобого сухаря в том, что он конченный мудак, но произошла небольшая оказия, как всегда со мной бывает, - только сейчас, спустя пять дней, обнаружила отсутствие телефона, который держала в руках последний раз до приезда на море.
Поговорив с умным человеком, отражающимся в зеркале, рассказав ему о своих бедах и запрокинув ещё пару стопок, уснула на ковре, обнимая ножку стула. Говорят, сон алкоголика короток и чуток. Насчет чуткости не знаю, но то, что он ещё наполнен вязкими кошмарами, могу заверить точно. Адская ночь, разорванная на множество сегментов, перемешанных с болезненными пробуждениями и картинками прошлого, растасованными в хаотичном порядке. А самое главное, столько мои ноги не бегали в жизни.
Утро запомнилось страшным сушняком, тошнотой и стаей дятлов, поселившихся в голове. Не слышала, чтобы дятлы собирались в стаи, но мою черепную коробку проверяла на прочность именно она.
Шестой день ничем примечательным больше не выделился, а вот на седьмой пришло переосмысление. Хватит жалеть себя, консервировать в четырёх стенах и засаливать в собственных слезах. Никто не оценит моё гнобление и самовольное заточение в башне. Пора менять жизнь, меняться самой и прогибать окружающий мир под себя. Слишком смело, амбициозно, но, хотя бы, первых два пункта надо выполнить.