В самолёте отключаюсь и, в какой-то прострации, добираюсь домой. Речи Бориса зудят, словно мухи, залетая и нервируя мозг. Силы кончились где-то между Анапой и Москвой. Желание остаться одной и закрыться от реальности мощнее аккуратного давления родственника, и я вспоминаю о жёсткости, как только машина заезжает во двор.
- Вещи и документы можешь забрать завтра, - берусь за ручку и слегка делаю разворот головой. – Сегодня я хочу остаться одна.
Дядя зависает, отрывает рот, чтобы произнести проникновенную речь, или обложит меня матом, но я отсекаю его недовольство хлопком двери и спешу скрыться в родных стенах. Дома всё по-прежнему. Тёмные стены, обитые панелями и тканью, массивная мебель из ценных пород дерева, зелёные, тяжёлые портьеры. Всё, как нравится дяди, но совсем не устраивает меня.
При родителях в доме было светло. Занавески с райскими птицами, скатерти, расшитые гладью, светлая мебель и цветные подушки, стены пастельных тонов. Мама любила лёгкость, а папа не придавал важности дорогому интерьеру. Через месяц после их смерти дядя заменил лёгкость на это.
Решаю включить в договор расходы на ремонт и поднимаюсь к себе, отрезая сегодняшний день. Горячий душ шпарит нещадно, смешиваясь с солью слёз и смывая потоки грязи в слив. Жаль, что туда нельзя смыть боль, разъедающую душу. Сползаю на дно, подтягиваю к груди колени и даю волю истерике, воя в голос и оттягивая волосы. За что он так со мной? Как можно было клясться в любви и подсчитывать в уме вырученные деньги? У него и стояло, наверное, не на меня, а на цифры в договоре.
Завернувшись в полотенце, ложусь на кровать, ощущая тяжесть и опустошение. Что-то сломалось внутри, обсыпалось и протянулось ядовитым осадком по венам. Отомщу, соблазню Рохтера, докажу, что не слабая, и уеду в кругосветное путешествие.
Глава 33
Таисия
Стою перед зеркалом и не нахожу ничего от Таисии Звёздной. В отражении незнакомая кукла, которыми забиты страницы модных журналов, которую хотел видеть дядя, которая должна была выйти из-под Стаса, но нарисовалась только под кистью злости и желания отомстить. Да. Именно отомстить.
Два дня, после возвращения, я металась между бессмысленным рассматриванием потолка в своей комнате и срыванием со стен шёлка, так любимого Борисом, предпочитающего окружать себя роскошью. Вот что ему мешало оклеить стены обоями, или запаковать всё в фактурную штукатурку под покраску. Попробовал бы сам снимать дорогую тряпку, расползающуюся на волокна. Хотелось выплеснуть злость, разочарование, тоску, одним рывком избавится и от настенного покрытия, и от разъедающей пустоты внутри, а тут долбанный шёлк, который приходится выдирать по нитке.