— Поедешь со мной?.. — он сказал это так робко, боясь своего вопроса. Так странно было наблюдать на этом мужественном лице с резкими чертами почти детскую нерешительность и даже испуг.
Мира не смогла больше выносить его взгляд. Отвернулась. Прикрыла глаза, подавляя рвущиеся наружу слезы.
— Ты слишком много поведал мне о своем народе, чтобы я могла согласиться на такую жизнь…
— Ты ни в чем не будешь нуждаться, — почти прошептал он, наверняка уже понимая, что все уговоры заранее обречены на провал.
Она медленно поднялась и стала так же неторопливо нарезать круги по небольшому помещению.
— Давай я расскажу, как все произойдет, — сглотнула она, чтобы хотя бы немного промочить пересохшее горло. Не помогло. — Для всех я буду твоей рабыней. Трофеем, добытым во вражеских землях. Несвободной. У меня появится новое имя. Ты сможешь назвать меня своей, Рей. Но я — нет! А если каким-то чудом у нас родятся дети, они не получат свободу. Ребенок рабыни, пусть даже от ее господина — такой же раб.
Она остановилась спиной к нему и замолчала, ожидая, что он скажет на это. Затаила дыхание, слыша только биение сердца где-то в висках.
— Я не смогу взять тебя в законные жены, ты права, — обреченно сказал он. — Но это ничего не значит. Я довольно состоятельный человек. Ты не будешь моей супругой по закону, но я обещаю, что не приведу в дом другую женщину! Мира, я…
Она развернулась.
— А если с тобой что-то случится? Что будет со мной? — она знала, что сейчас причиняет ему боль каждым словом, но уже не могла остановиться.
— По закону рабы, как и другое имущество, переходят ближайшему родственнику. У меня это отец.
Мира резко рассмеялась, и сама испугалась того, каким отрывистым получился звук. Как ворона каркнула.
— Я наслышана о твоем дорогом родителе. И по этой же причине не могу поверить словам о том, что ты никогда не приведешь в дом другую. Признайся: если он настоит, что тебе пора жениться, ты это сделаешь, несмотря ни на что.
— Мира, я…
— Разве я не права хоть в чем-то?
Он ничего не ответил. Сидел, опустив локти на колени, голова смотрит в пол, как делал это часто, когда о чем-то задумывался или расстраивался. Она чувствовала в нем подавленность. И намеренно не щадила ни его, ни свои чувства. Уж лучше все выяснить прямо сейчас.
Его молчание все ответило за него.
Здесь она одинока, но свободна. Пускай жизнь не изобилует роскошью, но у нее есть кров над головой, она хорошо питается, она помогает людям. Разве нужно что-то еще?.. Да, глубоко внутри она желала повесить в доме люльку. Чтобы хата наполнилась детским гулением, а потом и топотом маленьких ножек. Но боги заключили ее чрево на замок. Что ж, быть посему. Она проживет отпущенный срок достойно. Так, как жили ее отцы, деды и прадеды. На родной земле. А там, среди чужих, ей придется отказаться от своей жизни, свободы, даже от имени. Отречься от своей судьбы. На это она не могла пойти, какие бы чувства ни испытывала к этому мужчине.