А мы с Альтшуллером неспешно шли по набережной. Дышали морским воздухом.
— Антон Павлович выглядит иначе, чем прежде, — сказал Альтшуллер.
— Разумеется. Теперь он здоров.
— Здоров, да. Но вот… Его роман с этой одесской певичкой…
— У него было немало подобных романов прежде. Болезнь поневоле прекратила их, но болезнь побеждена. Знаете, это известная история.
— Правда?
— Доктор Чехов, доктор Фауст. Фауст желал молодости и здоровья, чтобы продолжить научные исследования, но, омолодившись, позабросил науку и пустился во все тяжкие — женщины, вино, дуэли. Молодость! Вот и Антон Павлович… Но Чехов в молодости много писал, думаю, он и теперь будут писать много. Судя по испачканным чернилами пальцам, уже пишет. А певичка, что певичка… Думаю, в драматических актрисах он разочаровался. Пусть его.
— Но прежде Чехов не был женат, — продолжал беспокоиться Альтшуллер.
— Как я понял, женился он тоже во время болезни. Когда считал себя безнадёжным. Мол, ладно, всё равно жизнь прожита, глядишь, будет кому воды стакан подать. Угнетённая нервная система, угнетённое всё. А теперь он бодр и свеж. И будет пересматривать прежние решения. Тем более, что стакана воды от жены он так и не дождался.
— Вы думаете, он разойдется? С Ольгой Леонардовной?
— Я, Исаак Наумович, об этом совсем не думаю. Мне нет до этого никакого дела. Но раз вы спрашиваете… Полагаю, всё останется по-прежнему. Она будет играть на сцене, а он… Он будет жить. Путешествовать, быть может. Заводить романчики. Собственно, роман с одесской певичкой он сделал публичным в назидание жене.
— Но развода не будет?
— Ну откуда же мне знать?
— Я интересуюсь исключительно с врачебных позиций, — оправдываясь, сказал Альтшуллер. — Как это отразится на здоровье Антона Павловича.
— С врачебных позиций, думаю, развода пока не будет. Чехову статус женатого человека удобен, чтобы новые пассии не претендовали на замужество. У мадам Книппер тоже найдутся резоны сохранить брак… — мы шли и сплетничали. Кто сказал, что сплетни — это удел женщин? Неправда!
И вдруг…
И вдруг из-за дерева выскочило семейство. Отец, мать и двое детей лет десяти и двенадцати. Мальчики.
Выскочили и встали перед нами на колени.
— Это… Это что такое? — сказал Альтшуллер.
— Заставьте век на вас молиться. Примите на лечение сына нашего Владимира! Одна только надежда на вас! Володя, проси! — скомандовал отец семейства.
Тот, кто постарше, пополз на коленях вперед, но остановился, не зная, кого из нас выбрать.
Альтшуллер не растерялся. Видно, не впервые попадает в такую ситуацию.
— Приходите завтра на приём, там и посмотрим, — сказал он.