Механик-водитель Мерсон, следуя указаниям Армана, нырнул в улочку, ведущую на восток. И тут с балкона в танк бросили бутылку с горящей тряпкой. Арман услышал звон разбитого стекла, жидкое пламя разлилось по броне и через щели стало просачиваться внутрь. Арман успел подумать «Бутылка с бензином.. сегодня она впервые стала оружием против танка. Думаю, это оружие грозное. Не плохо бы выжить после знакомства с такой новинкой…». Чудом бутылка с бензином не попала на моторное отделение, и огонь не засосало через жалюзи масляного радиатора в мотор.
В танке Осадчего увидели, откуда полетела горящая бутылка. Осадчий ударил прямой наводкой по карнизу дома и снес балкон. Тем временем в командирской машине загорелись прокладки. К пороховому дыму подмешался чад горящей резины. Чтобы потушить пожар в танке, нужно вылезть из него под прицельным огнем противника, вот в чем беда!
Вспыхнула одежда на Лысенко. Арман набросил на него плащ, пытался затушить пламя. Теперь загорелись куртка и шлем на самом Армане. Он стащил край плаща с Лысенко и накрыл голову себе. Продолжая вести машину, Мерсон бросил Арману одеяло, лежащее рядом (одеяло есть в каждом танке). Пока Арман и Лысенко одеялом тушили друг друга, загорелась одежда на Мерсоне, и машина остановилась.
Арман подал грозную команду:
– Вперед!
– Не могу – крикнул механик-водитель. – Горю!
– Вперед!
Мерсона перестал хлопать ладонями по тлеющему комбинезону и, кривясь от боли, взялся за рычаги. Арман, забыв о себе, накрыл одеялом Мерсона. Арман скомандовал «вперед» не случайно. При движении машины жидкое пламя меньше просачивалось внутрь, ветер сдувал его и относил назад. Мерсон, всегда спокойный и терпеливый, ревел от боли, но продолжал вести охваченный огнем танк. Выскочить из него через люк водителя было нельзя – машина шла под плотным пулеметным огнем. На Мерсоне загорелся танковый шлем. Он орал диким голосом. Но самое страшное испытание судьбе было угодно приберечь на следующие минуты – вспыхнуло пламя рядом со стеллажом, где лежали снаряды.
–Если накалятся – неминуемо взорвутся – крикнул Арман, – Значит, нужно тушить не себя, а пламя возле снарядов.
Арман и Лысенко, занятые борьбой с огнем, уже не смотрели в щели и, как оказалось, напрасно.
– Впереди батарея! – прокричал Мерсон. – Осталось метров триста!
Не выпуская из рук рычаги, он с криком и ревом направил танк на батарею.